Светлана внимательно дочитала до конца.

— Нет, Маша, это не годится! Девочки, вы бы лучше написали, как Рита поздно вставала, поздно ложилась, двойки получала, как мы ее теребили утром и вечером…

— И как она мою маму сегодня разбудила? — вызывающе спросила Рита.

— Обязательно. И как Рита будет теперь утром вставать потихоньку, чтобы маму свою не разбудить. Напишите так, чтобы читать было интересно.

— Уж я напишу! — сказала Рита мстительным голосом. — Кулаками в дверь барабанила! Разве можно так?

— Вместе, вместе напишите. Напишите так, чтобы обе могли подписаться. Не пожалейте себя.

— Фамилии писать? — спросила Маша.

— Если хотите, пишите фамилии. Или как в арифметических задачниках: «ученица А», «ученица Б».

Маша засмеялась:

— Мы лучше как в задачниках.

Девочки не пожалели себя. Заметку разогнали на шесть страниц. Начало было выдержано в строгом стиле арифметического задачника:

«Ученица А ложилась в двенадцать часов, вставала в одиннадцать часов, уроки готовила ночью и получала двойки».

Дальше сообщалось, как ученица А обещала вожатой ложиться в десять часов и вставать в восемь. Как для проверки была послана к ученице А ученица Б и, застав ученицу А спящей, стукнула кулаком в дверь, сначала четыре раза, потом еще шесть.

«Вечером пришла вожатая, ей очень хотелось спать, она зевнула шестнадцать раз, после чего ученица А зевнула восемь раз и уже не могла готовить уроки».

Все это называлось «Трудная задача». В конце стоял вопрос: «Что должна делать ученица А, чтобы не зевать, не получать двоек и маму свою не будить? Как может ей в этом помочь ученица Б, ни разу не стукнув кулаком в дверь?»

XXXVIII

Рита — заспанная и малоподвижная. А Катя Голованова, наоборот, буйная, неуравновешенная. Переросток, второгодница. Долговязая, нескладная, на голову выше всех девочек в классе — ноги под партой не умещаются.

Катя огрызалась на учительницу, на переменах затевала возню вплоть до драки.

Кто болтает на уроке? Катя Голованова. Кто парту чернилами облил? Катя.

Вызвали на совет отряда.

— Знаешь что? — сказала ей Светлана. — Тебе просто силу некуда девать. Ты бы хоть в кружок гимнастический записалась.

— А еще старше всех! — упрекнула звеньевая. Катя обиделась:

— Со всяким может случиться, что на второй год оставят. Вон Светлана в седьмом классе, а ей уже шестнадцать лет!

Вот оно! Светлана почувствовала, что краснеет. Только не горячиться, не вскипеть.

— А ты знаешь, почему я в седьмом классе?

Оробев, Катя ответила:

— Нет.

И у других девочек страх какой-то появился в глазах: видимо все-таки начала закипать, и они почувствовали.

— Девочки, — сказала Светлана как могла спокойнее, — вот мы решили следующий сбор провести на тему: «Два мира, два детства». Маша обещала нам рассказать о детях в капиталистических странах. А кто хочет сказать о наших советских детях? Я тоже немножко вам про себя расскажу: почему я учусь только в седьмом классе, и почему я все-таки могу учиться, и почему надо ценить…

Светлана не закончила фразу.

Выручила Машенька. Деликатно кашлянув, сказала:

— Светлана, мы и наших девочек из детского дома пригласим на сбор, хорошо?

Светлана вышла из пионерской комнаты. Не успела дойти до раздевалки, за спиной торопливые шаги. Катя, не обгоняя и не глядя в глаза, бубнит сбоку:

— Светлана, извини меня…

«Ага! Попало тебе от девочек! Так и надо!»

— Ладно, — сказала Светлана и, пересиливая себя (уж очень девчонка противная!), обняла Катю за плечи.