|
Ну что же я за блядь такая, а? У меня мозги, наверное, не в голове, а где-то в лобковой зоне. Ведь нарвусь когда-нибудь на крупные неприятности. Ой, девчонки, как же он мне нравится! Такой славный… Мила спокойно и как бы удивленно произносила вслух все те слова, которые при другом раскладе сказали бы ей в лицо. И ни у кого не хватало сил злиться на нее. Да и за что злиться? В Турцию Широкова уехала вместе с Любой Сергиенко, а вернулась одна. Люба до отъезда работала в той же гостинице, поэтому вполне естественно, что Милу спрашивали о подруге. – Любка там неплохо устроилась, – с улыбкой отвечала Мила, – приедет – сама все расскажет. На вопрос о Владимире Стрельникове реакция сотрудников гостиницы была неожиданной: – Вы, наверное, перепутали, – сказала Короткову старший администратор, – Стрельников был женихом Любы, а не Милы. – Вы точно знаете? – Господи, да конечно же! Он и заезжал за Любой на работу много раз, и по утрам ее привозил, и вообще она даже не скрывала, что живет у него уже давно. Говорила, что он собирается разводиться и жениться на ней. Нет-нет, вы ошибаетесь, у Стрельникова роман с Любочкой, а не с Милой. – А что же Сергиенко, до сих пор не вернулась? – спросил Коротков. – Нет. Она бы обязательно появилась у нас, если бы приехала, я уверена. Еще полдня проверочных мероприятий показали, что старший администратор гостиницы «Русич» оказалась не слишком информированной особой. Мало того, что она не знала о романе Людмилы Широковой с любовником ее же собственной подруги Любы Сергиенко, она и о возвращении Любы тоже не знала. Выяснилось, что Люба вернулась еще в начале октября, но в гостинице действительно не появлялась. Более того, домой она явилась только пять дней назад, хотя паспортный контроль в Шереметьеве-2 прошла без малого тремя неделями раньше. – И где же это, интересно знать, она обреталась? – проговорила Настя Каменская, выслушав Короткова. – У нового возлюбленного, что ли? – А что? Вполне может быть. Под южным солнцем какие только романы не начинаются. Познакомилась с кем-то за границей, вместе с ним вернулась и устроила себе три медовые недели. Ладно, Ася, не бери в голову, это мы выясним быстро. Завтра с утра буду разговаривать с Сергиенко. – Юрка, ты неисправим. У тебя одна любовь в голове. А ты не думаешь, что Сергиенко вернулась, узнала о том, что лучшая подруга соблазнила любовника, и затаилась на три недели в подполье, готовя кровавую месть? Не трогай ее завтра, лучше потрать пару дней на разработку, чтобы уж наверняка. При таком раскладе Любовь Сергиенко у нас получается подозреваемой номер один. – Подозревается Любовь! – патетически воскликнул Коротков. – Роскошное название для бестселлера, если написать «любовь» с маленькой буквы. Аська, не хмурься и не пытайся испортить мне настроение, оно у меня сегодня на редкость благодушное, а это бывает нечасто. – Слушай, благодушный, кончай валять дурака, – улыбнулась Настя, – давай лучше делом займемся. Между прочим, к слову о бестселлерах, ты Стасову сказал про книжку, найденную при убитой? – А як же ж. Он долго иронизировал по этому поводу и все строил планы, как бы ему позаковыристее эту новость Тане преподнести. Аська, ты, по-моему, заболела. – С чего ты взял? Выгляжу плохо? – Выглядишь на все сто, а кофе почему-то не пьешь. Я у тебя в кабинете сижу уже битый час, и за это время ты не выпила ни одной чашки. Как это понимать? – Примитивно просто, сыщик Коротков. Кофе кончился. А купить новую банку не на что, деньги кончились одновременно с ароматным коричневым порошком. |
