Вок стоял у окна, бледный, как смерть, и, по-видимому собирался уезжать, так как надел плащ, шляпу и натягивал перчатки, — отстраняя от себя кубок вина, который ему предлагал один из приближенных панов.

Увидав королеву, он обнажил голову и отвесил почтительный поклон.

— Оставьте нас, — приказала София придворному.

Как только тот вышел за дверь, она подошла к графу и протянула руку со словами:

— Вы уезжаете, граф? Достаточно ли вы оправились, чтобы ехать верхом?

Вок опустился на одно колено и поцеловал ее руку.

— Благодарю, ваше величество, за выраженное мне милостивое внимание, но я чувствую себя хорошо и хотел бы, с вашего позволения, вернуться в Прагу.

— Как я ни сожалею о вашем отъезде, а удерживать вас не буду. Я хотела вам сказать, что глубоко скорблю о случившемся, но король не владел собой. Последнее время он все болен и потому раздражителен; сегодняшнее волнение может ему стоить жизни… — она остановилась и отерла набежавшую слезу.

София баварская была любима чехами; ее постоянное за них заступничество, расположение к Гусу и национальному делу создало ей такую прочную популярность, что, видя ее слезы, гнев Вока наполовину растаял.

— Боже упаси, чтобы ваши предчувствия оправдались, — поспешил он успокоить ее. — Король, надеюсь, поправится, а я никогда не забываю, что он подписал знаменательный указ 18-го января 1409 г., и потому не хочу таить против него злобы за нанесенное мне сегодня оскорбление. Но, как верноподданный вашего величества, считаю своим долгом предупредить, что совершившиеся в Праге событие требуют от короля величайшей осторожности, если он не хочет, чтобы они разрослись в страшную бурю!

— Увы! Я очень боюсь резких мер со стороны Вацлава, но сама теперь ничего не могу сделать, потому что, при своей болезненной подозрительности, он не доверяет даже мне.

— Переговорите с советниками его величества; может быть, король их послушает.

— Попробую действовать в этом смысле! Но скажите, граф, чем же кончились беспорядки в городе? Безумная вспышка Вацлава помешала вам кончить рассказ.

— Это не просто беспорядки, ваше величество: это почти восстание! Власть, дарованная католикам, и вызывающий образ действий, который довел их до поругания крови Христовой, возмутили народ и отныне он твердо решил с оружием в руках защищать свои вольности и веру. Когда я выезжал из города, ратуша была занята стражей из восставшего населения; было избрано четверо военачальников, и они образовали временное правительство, а все жители, под угрозой смерти или изгнания, были призваны к оружию. Вы понимаете, что главари движения не отважились бы на подобные меры, если бы не нашли поддержки в других городах, а равно и в крестьянстве всего королевства!

Королева побледнела.

— Я понимаю опасность положение и воспользуюсь вашим советом! Прощайте же, граф, и помните: что бы ни случилось, — вы всегда найдете во мне дружескую поддержку.

Удрученная королева, с поникшей головой, пошла в покои мужа, а Вок сел на лошадь и пустился по дороге в Прагу.

Он не поднял головы и потому не видал у окна комнаты Софии бледного, взволнованного личика молодой фрейлины, провожавшей его грустным, затуманенным слезами взглядом.

Благодаря своевременной помощи, Вацлав был приведен в чувство и, кроме легкого паралича левой стороны, он, по-видимому, оправился.

Но зато его душевное состояние было ужасно.

Он не доверял уже никому из окружающих и в каждом видел предателя или бунтовщика; приступы мрачной тоски и отчаяние сменялись вспышками буйного гнева и лихорадочной тревоги.

Теперь король полагался лишь на своего брата и послал гонца звать его на помощь, забывая, что у него не было злейшего врага, как Сигизмунд.