|
Наверно, для мамы с отцом это будет ударом. Возможно, остальные из общины вообще захотят меня изгнать, ибо мой отказ опозорит семью, их лидера, в конце концов. Но я готова к изгнанию, где то в глубине души даже хочу этого. Конечно, не исключено, что пожалею о своем поступке, все таки остаться один на один с океаном равно самоубийству, слишком много опасностей таят в себе его глубины. Но пока что альтернатива сгинуть в пучине морской выглядит не так пугающе, как альтернатива потратить всю жизнь на Нилье. К тому же, если мне и случится когда нибудь сойтись с человеком, то это произойдет исключительно по моему желанию. И тогда перед глазами возник образ Девана, отчего душа сжалась, а сердце заныло. Глупая, глупая русалка… Пора бы уже выбросить его из головы.
И чтобы отвлечься от горечи размышлений, отправилась на западное побережье, туда, где волны бьются о большие камни, где природа звучит грозным рокотом прибоя, где мне больше всего нравится петь. Как гласят легенды, пение морских нимф способно погубить человека, и честно признаться, не такие уж это и легенды, наш голос действительно влияет на сознание людей, отключает у них инстинкт самосохранения. И если уж русалка решит убить человека, то она это сделает без труда – магией голоса уведет за собой под воду. Но в целом мы народ мирный и просто так никому зла не делаем. А вот на нас самих наше пение воздействуют благотворно – избавляет от переживаний и душевных страданий. Я провела на камнях несколько часов кряду. Пела долго, до тех пор, пока в душе не стихла паника, тогда и песня стихла сама собой, и я уже просто сидела, смотрела на медленно опускающийся диск солнца, слушала шум океана. Почему мне лучше вдали ото всех? Почему я все время хочу уплыть подальше от семьи? Откуда такая тяга к одиночеству? Это же ненормально. Но чем дальше я от своих, тем мне лучше. Или же это стремление связано с желанием просто напросто освободиться? В конце концов, с Деваном мне было приятно находиться. И снова я о нём… Всё, надо гнать мысли прочь, мерроу и люди не созданы друг для друга. Когда солнце скрылось за горизонтом, уступив место белоснежному месяцу, я вернулась в воду и поплыла к тому берегу, от которого быстрее всего можно было добраться до клуба с красноречивым названием «Гольфстрим». Забавно, но ни Эльке, ни Солье, ни другие девушки так и не смогла прочитать название клуба. Среди мерроу мало кто увлекается чтением и письмом, лишь я удостоилась такой чести благодаря матери. Подозреваю, она меня учила для того, чтобы я не сбегала при любой удобной возможности, ведь только чтение и выведение «каракуль» мелом на камне могло надолго занять меня в детстве. Добравшись до берега, я как всегда вышла, «получила» свои ноги и поспешила к камню за одеждой. Но едва подняла его, как услышала шелест листьев, а следом чьи то шаги. Тогда, схватив платье, спряталась за пальмой. Натянув на себя сырой кусок материи, расправила все складки, очередной раз испытала чувство сдавленности, после чего выглянула из за дерева, но никого не обнаружила. Неужели померещилось? Ну, хотя бы успела одеться. Тогда вернулась за туфлями, и в ту же секунду за спиной раздался голос: – Мемо? Я вздрогнула и резко крутанулась на пятках: – Солье? Ты тут каким ветром? – Меня опять мама послала за тобой. Она хочет, чтобы я тебе помогла. – И как же? Подержишь парня, пока я его буду раздевать? Она засмеялась, однако ни капли не смутилась и обратно в воду не вернулась, вместо этого подошла к соседнему камню, из под которого достала свой наряд. А когда оделась, произнесла очень странную вещь: – Сестра, я хочу сказать тебе по секрету, – и замялась, – в общем, я тоже еще не была с человеком. Только маме ни слова! – Как так? – Просто мы с Ранье договорились, что будем первыми друг у друга, он не хочет делить меня с человеком, за что я ему бесконечно благодарна. |
