Но самое странное, что ему показалось, будто он узнал одного из этих троих. Парня с высокими скулами и каштановыми волосами. Было что то очень знакомое в посадке головы и осанке, словно Бауэр хорошо его знал. И все же он никак не мог вспомнить, где его видел.

Бауэр постарался отогнать от себя эту раздражающую мысль. Вот уже час, как у него просто чесались руки просто спустить курок и уничтожить пришельцев парой очередей, но если бы все было так просто, Брикелл бы наверняка так и поступил. Во время войны не станешь майором, повторяя ошибки других. Особенно если этот другой уже мертвец.

Бауэр начал медленно подниматься в гору, отклонившись на время от тропы, чтобы обойти лагерь нарушителей стороной. Ему надо было подумать, разработать какой нибудь план. Он чувствовал, что завтра они отправятся к монастырю. Возможно, уже с первыми лучами солнца. У него оставалось не так много времени.

Устроить засаду?

Нет. Он уже потерял восемь отличных бойцов и не может допустить новых потерь. Нужно придумать что нибудь попроще, но гораздо более убийственное. На этот раз нельзя рисковать. Нельзя повторить ту же ошибку, недооценивая врага.

Он начал прокручивать в голове эту мысль. Сначала она была весьма смутной, но затем вдруг предстала перед ним с отчетливой ясностью.

То, что он задумал, должно получиться.

Иначе просто и быть не может.

Постепенно плотно сжатые губы майора начади раздвигаться. Это была одна из тех мыслей, которые неизменно вызывали у него улыбку.

Глава девятая

Лучи солнца разогнали туман и быстро согрели воздух. Между вершинами сосен сновали птицы, изредка слетая вниз к гроздьям черемухи и медвежьей ягоды. Дул легкий ветерок, приносящий прохладу и лесные ароматы. Утро обещало, что восхождение будет приятным.

Первым проснулся Чиун. Подойдя к костру, он бросил на догоравшие угли несколько сучьев и стал ждать, когда костер разгорится посильней. Старец хотел согреть воды и заварить чай. Минут через двадцать поднялся и Римо.

– Хорошо ли спалось? – поинтересовался он, опускаясь на землю рядом с корейцем.

– Разве это можно назвать сном? – с укоризной пробурчал кореец. – Даже мертвец не смог бы при таком шуме спокойно уснуть. То и дело тра та та та.

– Это был вертолет, – спокойно ответил Римо. – Только не думаю, что он нас заметил.

С тяжелыми вздохами поднялся Сэм Уолфши и сразу направился к костру, причмокивая губами.

– Который час? – спросил он, зевая. Сдвинув назад свою соломенную шляпу, он убрал под нее волосы. – Вы говорили, что собираетесь рано выйти, но чтобы настолько... Просто нет слов! – Он присел к костру и налил себе чаю, который заварил Чиун. – Что это? – Индеец смотрел на дымящуюся зеленоватую жидкость с явным отвращением.

Чиун вырвал чашку у него из рук.

– Это не для тебя, – сварливо заметил он.

– Я просто хотел взять немного взаймы.

– Лучше займи какую нибудь тряпку и заткни себе рот. Мы выходим через десять минут.

– Он что, всегда такой по утрам? – обратился Уолфши к Римо, когда кореец не мог его услышать.

– Только когда у него хорошее настроение, – объяснил Римо.

Они начали восхождение вместе: Римо впереди, Чиун с индейцем чуть позади. Больше всего на свете Римо любил утро. Было что то особенное в воздухе и солнечных лучах; в еще не проснувшемся мире было разлито спокойствие – день еще не успел наполниться новыми впечатлениями и старыми обидами. Римо улыбался. Откуда то издалека долетал голос Чиуна, декламировавшего поэму о мотыльке.

– Здесь тропа! – воскликнул вдруг Уолфши, перелезая через валун.