– Что то замысловато.

– Да потому и замысловато, что дело это ба а альшими деньгами пахнет. Наркотики защитникам борцов за реабилитацию жертв сталинских репрессий сегодня уже подкладывать не будут. Они мне загодя сигнал дали: одного за наркоту посадили и тебя, будет нужда, посадим. Правда, немного не учли того, что в конфетницу, которая на виду стоит, я редко заглядываю. Для гостей держу. И сегодня, в общем, случайно его нашел – вдруг чайку с ириской захотелось, как в детстве.

– А гостей, значит, случайных за это время не было? И кстати, вы уверены, что этот пакетик – единственный в вашей квартире?

– Гостей случайных не было, а полностью в том, что пакетик был один, конечно, не совсем уверен.

– То то и оно! Как вы знаете, по закону этот пакетик должен быть передан в местные правоохранительные органы. Кроме того, без возбуждения следственного дела никакие экспертизы не проводятся! А дело это подследственно местной прокуратуре и милиции. Так что извините, Юрочка, но как «важняк» я должен буду переадресовать его вниз, так как это не дело…

– Шутите? – печально спросил Гордеев.

– Отнюдь. Просто стремлюсь остаться в правовом поле, – подмигнул Турецкий. – А пакетик этот будет не худо передать мне с небольшим сопроводительным письмом. Берите бумагу и пишите – я продиктую.

– Думаете, надо? – переспросил Гордеев, принеся из комнаты несколько листков бумаги. А ручка лежала здесь же – на столе.

– А что делать? Надо подстраховаться. Когда бывший и. о. генерального прокурора оказывается за решеткой, молодого адвоката отправить в камеру по соседству не составит никакого труда. А разбираться в том, на каком основании вы получили возможность ознакомиться с библиотечными фондами следственного изолятора, мне будет сложнее, если вы покинете эту уютную холостяцкую квартирку. Так что пишите, Юра, пишите.

– Пишу.

– На мое имя: «Старшему следователю по особо важным делам Генпрокуратуры РФ Турецкому А. Б. от члена Московской городской коллегии адвокатов Гордеева Ю. П. Заявление». Написали? Теперь коротко, без подробностей: «Сообщаю, что сегодня утром в вазе для конфет я обнаружил пакетик, происхождение которого и обстоятельства его попадания в мою квартиру мне неизвестны. Так как у меня есть основания подозревать, что в этом пакетике находится наркотик, прошу Вас («Вас» – с большой буквы, помните это правило бюрократической орфографии, Юрочка?) возбудить уголовное дело по данному факту и провести соответствующие экспертизы и другие необходимые следственные действия. Обнаруженный пакетик прилагается». – Так, хорошо. Прибавьте еще: «Не исключаю, что в моей квартире могут находиться и другие не принадлежащие мне предметы, подложенные с целью моей компрометации, в том числе и наркотики. В случае их обнаружения прошу считать это заявление одновременно и просьбой о моей правовой защите от провокаций неизвестных преступников». Вот теперь все. Подпись. Число.

Турецкий взял заявление, завернул злосчастный пакетик в другой лист:

– Перестрахуемся. Возбудим дело и передадим его в МУР, Грязнову. Пусть проведут экспертизу по наркотику, а там посмотрим. А вы, дорогой мой, информируйте меня, без уныния и лени, обо всех новостях. А пока подумайте все же над тем, как это, – Турецкий похлопал себя по карману куртки, где лежали гордеевские «презенты», – оказалось в вашей квартире. Если, конечно, в замок не влезали чем то нехорошим.