|
Двигаясь вместе с атаманом Еремеем Оловениковым, Мосолитинов поставил острог на реке Кедровой, из которого и выросла Булавинская слобода, а затем город Булавинск. О происхождении его названия единого мнения, как можно было понять из брошюры, у историков не было. Одни связывали его с искаженным тюркским словом «булак» – родник (в пригородных холмах действительно до сих пор было немало родников): вроде бы постепенно Булакинская слобода превратилась в Булавинскую. Были сторонники «украинской» версии: якобы среди первопроходцев семнадцатого века находился некий переяславский казак Данила Крухмаль, славившийся своей отвагой и получивший за это прозвище Данила Булава, которое каким то чудесным образом отразилось в названии слободы. При этом, как понял Гордеев, никакого отношения к предводителю одного из крестьянских восстаний Кондратию Булавину название города не имело. Правда, с другой стороны, это сходство спасло Булавинск в советские годы от переименования. В то время как вокруг города превращались в Ленински и Сталински, он продолжал носить свое стародержавное название.
Когда Гордеев изучал булавинское прошлое, Лида дремала, но он не забывал того, что она учится на историческом факультете. Поэтому рассчитывал узнать более подробные и менее официальные сведения о городе от нее. Заходя на посадку, самолет сделал круг над окрестностями Булавинска. Гордеев увидел довольно широкую реку, текущую среди лесистых холмов. «Кедровая», – сказала Лида, которая тоже через плечо Юрия Петровича смотрела в иллюминатор. На одном берегу реки дома были невысоки, но спланированы в правильные, параллельные реке улицы. Зато другой берег, по площади застроенный значительно больше, представлял собой скопище разноэтажных домов – от пяти этажей и выше, там же тянулись в небо заводские трубы, громоздились фабричные корпуса. «Это наш Промышленно Заречный район, – пояснила Лида. – Когда то назывался просто Заречьем и был пригородом, но в советское время стал основной частью города». – Город у нас не только кочегарка, – вздохнула она. – Очень красивый старый центр, купеческие дома, здание городской думы. А городская прокуратура помещается в бывшем доме золотопромышленника Ханыкова. Там очень красивые изразцы, да только, чтобы увидеть их, надо попасть под следствие. – Но вы же, наверное, видели. – Гордеев попытался отвлечь ее от грустных мыслей. – Мне папа показывал, – она всхлипнула. – Он то мог заходить туда по службе. – Ничего ничего. – Гордеев сжал ее ладонь. – Все выяснится. Я добьюсь освобождения вашего отца. Не стоит тратить сил попусту. Это на руку только тем мерзавцам, которые арестовали Бориса Алексеевича. – Узнать бы, кто они. – Все узнаем. Но вы должны мне помогать. Ведь я, наверное, говорил, что в ваших краях впервые. Мне для начала надо разобраться, что это за место такое – Булавинск. И без вашей помощи не обойтись. Мне все интересно. Самолет довольно мягко коснулся земли, взревел и побежал по бетонке. Немногие пассажиры, бывшие в салоне, по привычке захлопали, приветствуя мастерство пилота. – Будем считать эту мягкую посадку и аплодисменты хорошим предзнаменованием. Все же Гордееву пришлось подождать в аэропорту: чемодан студентки был велик, и Лида сдавала его в багаж. Гордеев самолично снял этот недешевый заграничный чемодан с конвейера и беглым, но внимательным взглядом осмотрел его. В Домодедове он убедил Лиду в том, чтобы чемодан был упакован в бумагу (аэропортовские мастера сделали это с удовольствием и, разумеется, небезвозмездно), а теперь проверил, не стронуты ли с места куски клейкой ленты, которые он поместил на швах упаковки. Все вроде было в порядке. На площади перед аэровокзалом Булавинска обнаружилось довольно много легковых автомобилей, а пассажирам пришлось идти между шеренгами их водителей, предлагающих за недорого подбросить до города. |
