— Такие очаровательные пунктики, — говорю я.

— А ты чем можешь похвастаться?

— Уверена, друзья про меня скажут, что закидонов у меня пруд пруди.

Картер откидывается на спинку стула и жестом просит продолжить.

— Свою способность запоминать сюжеты фильмов я уже успела продемонстрировать.

— Не знаю, идет ли это в зачет — учитывая специфику твоей работы. Давай что-нибудь позакидонистей, Злючка.

Я улыбаюсь.

— Я не ем в буфетах — и это проблема, потому что на большинстве мероприятий шведский стол. Обычно смотрю на ни в чем не повинную ложку и все, о чем могу думать, — это как много немытых рук ее хватали. Всегда смотрю двадцатичетырехчасовой марафон Рождественских историй и помешана на кремах для рук. Люблю, когда хорошо смазано.

Он замирает с вилкой у рта.

— Ты же сейчас не о том, что пронеслось у меня в голове, да?

Я легонько пинаю его под столом, но он ловит мою ногу и удерживает ее между своих ступней.

— Когда я говорю по телефону или просто сижу за рабочим столом и что-нибудь обдумываю, то всегда, совершенно не задумываясь, хватаюсь за тюбик. И чем дольше длится звонок, тем больше крема я намазываю. А под конец даже трубку в руках не могу удержать.

— Вот это уже годится, — потирая ладони, говорит Картер. — Давай я поделюсь с тобой еще одним фактом, чтобы ты не чувствовала себя в перевесе со своей боязнью микробов и кремами для рук. Без утреннего кофе я даже дышать не могу. Знаю, так многие говорят, но в моем случае это почти заболевание. Без него я не раз чистил зубы кремом для бритья, а однажды опорожнил мочевой пузырь в горшок с маминой любимой пальмой.

— На твоем месте я бы не стала делиться последним эпизодом, — шепотом отвечаю я.

Вытерев рот, Картер кладет салфетку перед собой.

— У тебя очень хулиганистая улыбочка, Злючка.

— У меня? — я показываю на себя. — Видел бы ты свою.

Он подается вперед.

— Это потому что мне нравится быть с тобой. Такое же будоражащее чувство меня охватывает, когда я вижу твит кого-нибудь из клиентов без единой грамматической ошибки.

Это ужасно смешно, потому что я прекрасно понимаю, о чем он говорит.

— Будоражит, согласна.

Втянув нижнюю губу в рот, он внимательно смотрит на меня.

Не могу припомнить, чтобы в нашу первую встречу Картер был так невероятно сексуален. Может, потому что тогда мои плечи были закрыты или мы оба были по-детски одеты, но сейчас он безмерно горяч.

Попивая пиво, Картер смотрит на улицу. В этом районе всегда оживленно, но поскольку сегодня не так жарко, то улица полна людей, праздно шатающихся или идущих по делам.

— Здесь так тепло осенью, — снова поднеся стакан к губам, замечает он. Глядя, как он сглатывает, я ощущаю тяжелое беспокойство, потому что — черт! — он мне нравится. — Не перестаю удивляться.

Очень нравится.

— Здешнее лето всегда позднее, — говорю я. — Июнь с июлем очень приятные. А настоящая жара начинается в августе и длится до октября.

Картер поворачивается ко мне и улыбается.

— Интересно, я когда-нибудь привыкну?

— Трудно было принять решение уехать из Нью-Йорка?

Он качает головой.

— Не очень. Я думал об этом несколько лет, но все не решался, потому что казалось, будто это территория Джоны.

— Понимаю.

— Но когда карьера пошла в гору, Лос-Анджелес стал очевидным следующим шагом, — он крутит вилку, рассеянно глядя на нее.