Вероятно, распорядившись убить Фелисити, Траммел с перепугу не подумал как следует. Потому что из всех мужчин Лос-Анджелеса он, пожалуй, единственный не мог допустить, чтобы его разоблачили. Если бы поползли слухи, что он развратничает со своими молодыми прихожанками, пользуясь их молодостью и неосведомленностью, и таким образом практикует совершенно противоположное тому, что проповедует, Артур Траммел сразу же упал бы в глазах своей паствы и вместо «Мастера» стал бы просто обезьяной. Его преданные траммелиты захотели бы в него плюнуть, так же как этого хотел я.

Фелисити, безусловно, не была единственной пострадавшей. Я подумал, что таких должно быть много. Например, Бета Грин. А помимо этих убедительных причин мне хотелось добраться до него еще и потому, что никто, кроме самого Траммела, не смог бы рассказать всю историю этого преступления по-настоящему, подробно и хоть как-то объяснимо. Скажем, где теперь искать пропавшие тела? Он, вероятно, перенес их в какое-то более надежное место. Но какое? Если мне повезет, это, как и все остальное, я узнаю сегодня вечером. Нужно будет только хорошенько его допросить. Для осуществления задуманного плана мне необходимо было спуститься вниз, похитить «Всемогущего», а затем вместе с ним раствориться.

Внизу, возле стройки «Дома вечности», снова поднялась пыль от нового взрыва, а спустя секунду до меня донесся глухой звук. Когда пыль осела, люди внизу вдруг заметались. Один человек размахивал руками. Другой подбежал к воронке, возникшей в скалистой почве в результате взрыва, и как-то странно стал вертеться вокруг. А все остальные бросились в разные стороны.

Маршрут был выбран правильный, все дальнейшие действия достаточно хорошо продуманы, мне ничего не оставалось, как идти, думать о Траммеле и о Лин и стремиться к обоим.

Спустя какое-то время я уже сидел в темноте в гостиной дома «Всемогущего» на краешке стула, который поставил у окна. Когда совсем стемнело, вылез наружу и полежал на животе возле дома. Затем прокрался к задней двери, открыл ее, воспользовавшись отмычкой, опять вошел внутрь и, отодвинув занавеску, занял наблюдательный пункт. Пока все шло по намеченному плану. Стрелки часов приближались к девяти вечера, собрание должно было скоро закончиться.

Я видел возле шатра примерно полдюжины человек. Их фигуры высвечивались благодаря тому, что одна сторона шатра, как и в прошлый раз, была приподнята. Траммел традиционно обходил с микрофоном толпу, напыщенно произнося что-то бредовое. Потом поднялся на сцену, чтобы завершить свое обращение. Обычно в это время все находились внутри, поэтому я решил, что люди снаружи — охранники.

Хоровая группа начала петь. Пройдет еще минут десять, до того как Траммел покинет «Комнату истины» и вернется сюда, в дом, если, разумеется, повторит свои хитрости с магнитофоном.

Я немного нервничал. Мне не терпелось схватить его, когда он выйдет из «Комнаты истины», если, конечно, вообще удастся это сделать. Я должен был поколебать веру последователей Траммела в его могущество, сорвать с него ореол святости. Ведь чувства, которые испытывали к нему большинство траммелитов, были такими, что даже его собственное признание в преступлении могло не поколебать их веру в него, ослабить ее как-то заранее.