Между «Комнатой истины» и большим шатром, близко от меня, слева, но все же вдалеке от строительной площадки, где воздвигался «Дом вечности», были натянуты ограждающие канаты. А около них воткнуто несколько столбиков с надписями «Опасно!». Один человек стоял примерно на расстоянии десяти ярдов от каната. Несколько других занимали неподвижную позицию подальше. Как мне было известно, за домом тоже находился человек, но по поводу его я пока не беспокоился.

Пение закончилось, снаружи зажглись фонари и осветили землю. Органная музыка звучала печально. Я видел, как «Всемогущий» спустился со сцены по ступеням, но дальше потерял его из виду, поскольку шатер был набит битком, это несколько мешало. Последнее сообщение о «нападении» на «Мастера» в понедельник привело в тому, что число приехавших на его очередную проповедь достигло рекордной цифры. Их собралось тысячи три, а может быть, и более.

Траммел вышел из шатра. Напряжение, в котором мое тело находилось уже несколько часов, теперь, казалось, сосредоточилось в желудке. Глядя на него, я наклонился вперед, крепко сжал руками оконную раму.

Он шел медленными, размеренными шагами под звуки органа. А когда прошел половину пути к «Комнате истины», двигаясь параллельно ограждающему канату, я заставил себя расслабиться, отнял пальцы от подоконника, чувствуя, как у меня дрожат руки. Вот тут все и случилось.

Там, куда я смотрел, земля вдруг сдвинулась, задрожала, затряслась с внезапным грохотом и вспышкой. В центре этого страшного взрыва, теперь совершенно скрытый от меня крутящимся вихрем клубов дыма и пыли, находился Траммел. На несколько секунд я буквально ослеп, затем с краю этого кипящего облака разглядел человека, который до этого момента стоял неподвижно. Он завертелся и упал. Из его горла вырвался вой.

Пыль начала оседать, а дым подниматься в воздух. Прежнее яркое освещение показалось тусклым и померкшим после той необыкновенной вспышки. Наступила гробовая тишина, особенно пронзительная после только что отгремевшего взрыва. Можно было различить лишь одинокие стенания человека, шевелящегося на земле. Но тишина стояла одно мгновение. Затем из шатра раздался общий стон, изданный тысячами глоток. Вначале он еще как-то сдерживался от потрясения, однако, после того как люди поняли, что произошло, стал нарастать.

В шатре поднялась суматоха. Мне было видно, как отдельные фигуры пробрались под поднятым краем шатра и бросились бежать. Даже не думая о том, что меня могут увидеть и опознать, я тоже выскочил в окно и ринулся туда, где лежал Траммел и еще какой-то человек.

Там уже были десятки людей, опередившие меня на несколько секунд. Но основная масса остановила свой бег и нетерпеливо толпилась, тесня друг друга. Снова воцарилась тишина, прерываемая отдельными вздохами и криками ужаса от созерцания того, что мы, стоящие близко, уже увидели. Я ощущал тошноту в желудке и тупость в голове.

Упавший человек поднялся на ноги без посторонней помощи, хотя сделал это медленно. Стенания его постепенно прекратились. Не глядя на него, я, тем не менее, заметил, как он внезапно остановился, заметив, наконец, то, на что смотрели все остальные.

Артур Траммел был мертв.

Бог мой, он был мертв! И не просто безжизнен — потрясающе, ужасно разорван, неправдоподобно и уродливо растерзан. Кровь его залила землю. Я стоял от него на расстоянии менее десяти футов, вернее, не от него, а от той части, которая от него осталась.

«Всемогущий» лежал на спине. Половина его узкого лица была перепачкана кровью, но другая осталась чистой и почти непристойно белой. Черная мантия, в которую он был одет, разорвалась, полностью обнажив тонкое тело. Из развороченной груди выпирало разорванное мясо.