Она принесла пинту эля и спросила, стараясь завести дружескую беседу:

— Вы у нас в городе по делу?

Ратлидж ответил утвердительно, и она еще поболтала несколько минут, рассказала, что родилась в Ханстентоне и приехала в Остерли с мужем, который погиб на пожаре, а она с двумя дочерьми осталась жить здесь. Казалось, она не замечала человека с газетой, как будто он был частью декорации — слоном или маской.

— Я был потрясен, узнав, что здесь неделю назад убили священника, — сказал Ратлидж. — Ваш город совсем не похож на место, где такое может произойти.

Хозяйка покачала головой:

— Я бы тоже никогда не поверила. Многие из нас тяжело переживали, поверьте. Я теперь не выпускаю девочек из виду и на ночь запираю двери. Если он убил священника, то не остановится и перед детьми. Я просто дрожу, когда думаю об этом. Такое совершил дьявол, а не человек. Не могу спокойно спать с тех пор.

Ратлидж уже хотел задать ей следующий вопрос, как двери распахнулись, и вошла группа мужчин, громко приветствуя хозяйку. Им удалось продать на ярмарке в Шермане парочку баранов, и теперь они в подробностях, наперебой принялись рассказывать об этом. Подавая им эль, женщина терпеливо и с милым выражением лица выслушивала историю с баранами и хвастовство такой удачей. Но в энтузиазме чувствовалась некая фальшь, как будто мужчины пытались смехом и шутками скрыть напряжение и искали разрядки. Их смех был излишне громким, нарочитым. Хозяйка — Бетси, так ее звали, усадила их с пинтами праздновать успех.

Ратлидж решил, глядя на их одинаковые большие носы, что это отец и сыновья. Он закончил ланч под их непрерывное шумное веселье. Тем временем паб наполнился новыми посетителями, прибывшими с ярмарки со своими новостями. Ратлидж уже понял, что это будет единственной темой для разговоров сегодня — кто что продал или не смог продать, какие были цены и сплетни. Человек с газетой за угловым столиком не пошевелился и, кажется, еще ни разу не перевернул газетный лист. Его никто не приглашал присоединиться к празднику или вместе выпить.

Расплатившись по счету, Ратлидж покинул паб.

«Этот город не похож на тот, что имеет темные тайны, — сказал Хэмиш. — И они не смотрели на тебя, незнакомца, с подозрением».

Интересная деталь. Удачный день на ярмарке их воодушевил, но, когда эйфория спадет к вечеру, они снова начнут оглядываться и бояться темноты. Ему приходилось бывать в подобных городках и деревнях, где молчание висело как тяжелый влажный туман, им были подернуты враждебные лица, ничто на свете не могло их отвлечь от своего страха и подозрительности. А здесь, кажется, решительно отказывались считать свой город обителью зла. Почему так?

Там, где Уотер-стрит поворачивала к главной дороге, около зеленной лавки, стояли две повозки. Мальчик из лавки мясника нес пакет покупок в сопровождении женщины в черном платье с небольшой кремовой отделкой на воротнике и манжетах. Пожилая женщина вышла из зеленной лавки с большой корзиной и повернула к главной дороге. Он подумал, что это может быть миссис Уайнер. Но спросить было некого.

«Здесь чувствуется запах моря, — сказал Хэмиш, — наверное, зимой здесь холодно. Дует сильный восточный ветер».

— Иногда, — согласился Ратлидж, — когда штормит.

Он вернулся к полицейскому участку. Записка все еще висела на двери. Он направился к церкви Святой Анны. Подъехав, остановился, вышел из машины и стал смотреть на дом настоятеля. Купола и башенки, позолота на резьбе придавали зданию легкомысленный вид. Кажется, если бы у художника было место на фронтонах, он непременно добавил бы к ним фантастические фигуры. Но в целом впечатление было приятным.

По соседству с домом настоятеля стоял внушительных размеров каменный дом с небольшой стеклянной теплицей, окна ее запотели от испарений.