План должен был повести французов по ложному следу, что давало нам возможность выиграть время. А потом случилось непредвиденное: потолок гробницы обрушился. Курсье удалось уцелеть, но Уайтлок оказался погребенным под большой каменной плитой.

— Около полуночи, — продолжил Пинкок, — появился Курсье, он был совершенно разбит. «Исида» к тому времени уже причалила в трех милях от злосчастной гробницы, неподалеку от эль-Бедрашейн. Эта новость была как гром среди ясного неба. Леди Доусон, единственная из нашей команды, сохранила способность мыслить здраво. Она решила, что, если Уайтлока найдут, это выдаст нас всех. Как бы там ни было, французы тогда точно будут знать, что за ними наблюдают англичане. Поэтому было принято решение: мы вместе с Курсье должны вернуться к гробнице и попытаться вытащить труп Уайтлока. Французы пока бездействовали, и нам удалось с помощью лебедки приподнять плиту, под которой лежало тело. Довольно опасное предприятие, как теперь думается. Мы тащили Уайтлока полмили по пустыне, потом зарыли его в песок голыми руками. Все остальное мы организовали под покровом темноты следующим же вечером.

— Бедный Чарльз! — Леди Доусон поднялась и подошла к окну. На реке все еще бушевала буря. В темноте парусника не было больше видно.

— Они наверняка повернули обратно, — произнесла леди Доусон.

Картер все так же внимательно рассматривал документы, он даже не прислушивался к рассказу агента.

— Вы должны понять, — извиняющимся тоном заметил лорд, — Картер просто очень взволнован. — При этом он покровительственно похлопал археолога по плечу.

— Перед нами стоит лишь один вопрос: как поступать дальше. — Леди Доусон вдруг изменила тон, словно хотела придать словам особое значение, и резко произнесла: — В этом и кроется причина того, почему я вас здесь собрала.

— Я не понимаю, — ответил лорд Карнарвон. — Но как мое открытие связано с вашим проектом?

Картер поднял голову и молча взглянул на Эвелин. Она знала почему. Ее отец всегда говорил «мое открытие», словно сам двадцать лет рылся в песке, словно не Говард Картер, а он пожертвовал полжизни, чтобы совершить открытие. И вот теперь лорд говорил «это мое открытие». Эвелин почувствовала, что творилось в душе у археолога, ибо эти слова уязвили и ее.

Лицо леди Доусон стало еще более строгим, глаза блестели, наконец она ответила со вздохом:

— Лорд Карнарвон, мне кажется, вы неверно понимаете суть дела. Речь идет не о моем или вашем проекте, а о деле государственной важности. Военный министр, как постоянный представитель Его Величества, принимая во внимание важность этого дела, взял под личный контроль проект «Имхотеп». Это означает, что в случае реальной опасности нужно будет исполнять приказы военного министра.

— Интересно! — воскликнул Карнарвон с неприкрытой язвительностью — такая манера была присуща всем британцам, в особенности лордам. — Я задаю себе только один вопрос: что связывает ваши многолетние безуспешные поиски малоизвестного создателя пирамиды с моим открытием? Наверное, это единственный случай, когда найдена нетронутая усыпальница фараона, и мы вообще не представляем, что нас ожидает за запечатанной стеной.

— Все равно, — ответила леди Доусон с присущей ей холодностью (в щекотливых ситуациях она всегда вела себя подобным образом). — Все равно, кто обнаружил нетронутую гробницу, все равно, потому что мы не знаем, что нас там ожидает, поэтому волнений и суеты вокруг этого проекта будет больше, чем когда бы то ни было.

Картер покачал головой.

— Не могли бы вы объяснить точнее, о чем идет речь?

И тут в дискуссию вмешался Пинкок.