Мэтью никогда не посещал оперу и не знал, чего ожидать. Он только знал, что собирается слушать отрывки из четырех опер без музыкального сопровождения, а дальше… кто знает, чем еще обернется этот вечер — в обители Фэлла можно было ожидать всего, чего угодно. Во всяком случае, он был готов к фейерверкам.

Он вошел внутрь с Коупландом, молча державшимся позади него, и повесил свой плащ и треуголку на крючки в прихожую рядом с теми вещами, что уже висели там.

Главный зал освещало множество свечей в настенных подсвечниках, а аудитория насчитывала уже около тридцати человек. Мэтью увидел стоящего неподалеку от него Профессора Фэлла в элегантном черном костюме с золотыми пуговицами на пиджаке. Он был занят разговором с крупным седовласым господином — также элегантно одетым — в компании седовласой женщины, а между ними…

К полнейшему шоку Мэтью, сердце которого совершило огромный скачок и отдалось ударом с резким давлением где-то в горле, там стояла Берри, но это была Берри, которую никогда в жизни не узнал бы ее дед… да и сама она никогда не признала бы себя сейчас, взглянув в зеркало. Ее волосы были уложены в сложную прическу с медными послушными завитками, посыпанными серебряными блестками. Ее лицо было густо припудрено и нарумянено, и во всем этом… гриме она была отвратительна. На ней были длинные перчатки до локтя и темно-синее платье с множеством белых оборок и кружев.

Прежде чем дар речи вернулся к Мэтью, профессор увидел его и окликнул:

— А, а вот и мистер Корбетт! Мэтью, рад познакомить вас с мэром нашей деревни, мистером Фредериком Нэшем, его женой Памелой и их чудесной дочерью Мэри Линн.

Мэтью опустил глаза на протянутую Нэшем руку, до которой он не мог дотронуться. Жена Нэша беззаботно улыбалась. Берри смотрела на Мэтью заметно покрасневшими глазами, особенно на фоне щедро напудренного белилами лица. Она тоже одарила его рассеянной улыбкой, которая была частью этой нарисованной маски.

Я схожу с ума, мучительно подумал Мэтью. Или так, или весь мир сходит с ума вокруг меня.

— Мэтью? — послышался чуть подрагивающий голос.

Все взгляды уставились на Берри, чья рука в белой перчатке вдруг поднялась и потянулась ко рту.

— Я знаю вас, не так ли? — спросила она.

— Да, вы встречали его вчера, — спокойно сказал профессор, взяв ее за руку. Его голос был обманчиво мягок, но на деле в нем слышалась угроза, как от свернувшейся на камне змеи, что вот-вот бросится на свою жертву. — Этот молодой человек недавно прибыл.

— Вчера? — Берри медленно моргнула. — А что я делала вчера?

— Ты провела день со мной и свой матерью, дорогая, — Нэш оставил попытки получить ответное рукопожатие и взял под руку Памелу. — Это был ее день рождения. Мы все собрались на прекрасное празднество.

— Да, оно было чудесным, — сказала Памела, и Мэтью понял по рассеянности взгляда женщины и по ее затрудненной речи, что ей тоже досталась немалая доза яда.

— Вы помните торт, — обратился Фэлл к Берри, говоря почти ей на ухо. — Ванильный, с сахарным кремом и очень маленькими красными свечками сверху.

— О, — выдохнула Берри, и ее пустая улыбка стала одним из самых ужасающих зрелищ, которые Мэтью только видел в своей жизни. — Да, я помню.

От душераздирающего ужаса ситуации у Мэтью к горлу подкатил ком, и его едва не стошнило. Если б он дал себе волю, то испортил бы сейчас все эти элегантные наряды и начищенные до блеска ботинки.

— Вы забыли одну деталь, Профессор, — сказал он хрипло. — Вы разве не хотели сказать, что это был торт с кремом, похожим на белый бархат?

Фэлл издал короткий смешок.

— Дорогой мальчик, вам следует посетить день рождения Памелы в следующем году.