Бэнон покраснела от удовольствия. Пусть он и шотландский горец, но манеры его идеальны. Похоже, его мачеха была хорошей наставницей.

— Дядя, вы с Уиллом поужинаете с нами? — спросила она.

— Разумеется. Твоя сестра с эскортом должна выехать на рассвете, и поэтому я попрощаюсь с ней сегодня. Как странно, Элизабет! Я должен был бы завидовать твоему визиту ко двору, но почему-то испытываю лишь облегчение оттого, что не еду.

— Поверить невозможно! — поддела его Бэнон, и все рассмеялись.

После ужина лорд Кембридж отвел Элизабет в сторону, чтобы пожелать ей счастливого пути.

— Будь добра к Филиппе, — тихо посоветовал он. — И попробуй использовать свою удачу, чтобы помочь ей. Ты знаешь ее преданность принцессе Арагонской. Но если даже завтра Анна Болейн умрет, он не примет Екатерину обратно. Он хочет сына, а она не может, просто не может дать ему наследника. И радуйся, что король и королева благоволят к тебе. Твое отсутствие не будет вечным.

— Но я все-таки не понимаю, почему она хочет меня видеть, — вздохнула Элизабет.

— Ты, дорогая девочка, вполне возможно, единственный верный друг, который когда-либо был у Анны Болейн. Она человек сложный. Выказывай ей доброту и сочувствие, но возвращайся домой как можно скорее.

Томас Болтон обнял племянницу, расцеловал и прижал к сердцу.

Элизабет снова сморгнула слезы.

— Спасибо, дядя, — выдавила она, целуя его.

Уилл тоже пожелал ей благополучного путешествия, и они с лордом Кембриджем вышли из зала.

Две молодые пары немного посидели у огня. Бэнон и Роберт решили, что им нравится Бэн Маккол, простой человек от земли и без особых претензий. Они и сами сельские жители. Филиппа и ее муж каким-то образом принижали их чувство собственного достоинства. А вот Бэн — нет: он был идеальным спутником для хозяйки Фрайарсгейта.

Вскоре Элизабет и Бэн удалились в отведенную им комнату. Она села у огня, а он взял щетку и принялся расчесывать ее длинные волосы. У обоих это уже вошло в привычку, и она очень любила такие спокойные минуты у очага.

— Мне будет не хватать этого, — тихо призналась она.

— Мне тоже, — согласился он, отводя густые пряди и целуя ее в затылок. — Не задерживайся дольше, чем это необходимо, милая. Без тебя я не существую.

Отложив щетку, он поднял ее и притянул к себе.

— Ты самая прекрасная из всех женщин на свете, — страстно прошептал он. — Не могу поверить, что тебя не похитили, пока ты была в Гринвиче.

— У меня недостаточно голубая кровь. И мои поместья находятся на дальнем севере. Таковы уж мужчины при дворе. И я их не виню. Но к тебе возвращусь, как только смогу. Придворная жизнь не для меня.

— И все же ты едешь.

— Неужели ты не понимаешь, почему Анна приказала мне ехать? Она знала, что ее просьбу я бы отклонила. Другое дело — приказ. И потому она просто повелела мне явиться ко двору.

Бэн вздохнул, но Элизабет притянула его голову к себе.

Они стали целоваться. Сначала медленно, потом все более пылко. Их языки сплетались в любовном танце. Он сжал ее лицо ладонями и покрывал поцелуями. И она жадно возвращала эти поцелуи.

Ее сорочка и его длинная рубаха упали на пол. Он был тверд и напряжен в своей потребности к ней. Она была жарка и влажна в своей потребности к нему.

Он перегнул ее через подлокотник диванчика и, сжав бедра, ворвался в горячую лаву ее лона.

Элизабет выгнула спину. Ее страсть была равноценна его желанию. Она закрыла глаза, наслаждаясь его резкими движениями, издавая тихие, мяукающие звуки, когда наслаждение неспешно овладевало ее телом.

— Не останавливайся! — выдохнула она.