— О, черт, — простонал Крис, один из дерущихся схватил его за волосы и попытался швырнуть на пол. Крис вырвался и ударил огромного мужчину в пах.

— Ах ты негодяй! — сгибаясь, заорал тот.

Крис быстро оценил ситуацию. Пять гигантов-водителей и четверо тощих будущих рок-звезд. Силы неравные.

— Драпаем отсюда! — завопил он.

Но было уже поздно. Драка началась.

Бобби Манделла

1972

— С днем рождения, дорогой, — с очаровательной улыбкой произнесла Шарлин, ставя перед Бобби аппетитный шоколадный торт.

— Прими поздравления, парень, — поддержал Рокет. — Можно считать, что этот год для всех нас прошел удачно.

— Это уж точно, — сказал Бобби, а точнее, его новая версия, весьма похудевшая. К двадцати двум годам Бобби Манделла стал высоким, симпатичным и отлично натренированным. В нем было невозможно узнать толстяка, которого четыре года назад увезла «скорая помощь» и который чуть не умер.

Санитары чуть не заработали грыжу, когда тащили Бобби на носилках. У него начинался перитонит. Хирург сказал, что опоздай они на час, и парень бы пропал. Бобби провел в тяжелейшем состоянии несколько дней.

— Из-за жира ты чуть не лишился жизни, — прямо заявил хирург, снимая швы. — Избавься от живота, иначе ты преждевременно выпишешься.

— Вы имеете в виду, из госпиталя? — невинно спросил Бобби.

— Нет, из жизни, молодой человек.

Через неделю после операции появилась Фанни. Она принесла журнал «Плейбой» и три шоколадки. «Занимайся онанизмом и толстей» — девиз его жизни.

— Ты позвонила в «Чейнсо»? — волновался он.

— Зачем?

Бобби застонал, но все-таки произнес:

— Я потеряю работу, давно нужно было позвонить.

— Там все поймут.

Никто не понял. Когда Бобби вернулся через четыре недели, похудевший на двадцать фунтов, Николз Клайн симпатии не проявил.

— Твое место занято, Манделла, пошел вон, — сказал он.

Бобби остался у входа в дискотеку, чтобы дождаться либо Шарлин, либо Рокета. Она появилась первой и уже собиралась пройти мимо, когда он схватил ее за руку и назвался.

Глаза девушки злобно вспыхнули.

— Где моя кассета?

— У меня.

— Неужели? Так где же она?

— Дома.

— Почему ты не передал ее Маркусу Ситроэну?

— Его в тот вечер не было, — объяснил Бобби. — А потом меня отвезли в больницу с перитонитом. Я чуть не умер. Я очень болел.

Шарлин явно было плевать.

— Отдай кассету, — заявила она.

Бобби неловко съежился.

— Знаешь, я прослушал ее. Думаю, ты можешь петь лучше. Она с возмущением посмотрела на него.

— А тебе-то откуда знать?

— Я занимался музыкой, когда был моложе, — поколебавшись, Бобби решил, что терять нечего, и добавил: — я… записывал пластинки и писал песни.

Ответ был полон сарказма:

— Тебе, наверно, было лет двенадцать, сынок?

— Да, я был маленьким, но это правда, клянусь.

Шарлин разговор явно наскучил.

— Конечно, милый.

— Я напишу тебе песню, — предложил он.

— Да неужели! Не могу дождаться.

— Послушай, давай не будем ссориться. Я могу помочь тебе зазвучать совсем по-другому.

— Просто верни кассету, сынок.