Эмили шумно втянула воздух и сверкнула глазами.

— Ладно, хорошо. Я представляю в Риме великую империалистическую державу, и мы действительно часто перебарщиваем. Но поверь мне на слово: воспоминания о войне не стираются из памяти. А уж наш подозреваемый никогда о них не забудет.

Она указала на имя в центре странного хаотичного меморандума, появившегося на экране. В нем написано: тема — вавилонские сестры. Статус: следует спросить?

Коста стал читать сообщение страница за страницей, с трудом понимая некоторые разговорные выражения.

— Снова Уильям Ф. Каспар, — сказал он, закончив чтение. — А вот у меня не нашлось времени отыскать дипломата, о котором ты упомянула. Однако я навел о нем справки и не обнаружил ничего интересного.

— Я бы удивилась, если бы ты что-нибудь нашел. Мне и самой не очень-то повезло с информацией. Только эта служебная записка, и все.

Нику хотелось полной ясности.

— Это действительно секретный материал?

— Думаю, да.

— Тогда почему оставлена улика, пусть и единственная?

— Не знаю! — Происхождение записки тоже беспокоило Эмили. — Возможно, произошла ошибка, — предположила она, не глядя Косте в глаза. — Такое случается. Файл находился под другим паролем. Кроме того, дело не только в данном меморандуме, Ник. У меня сохранились кое-какие воспоминания об убийце. Мой папа знал его. Я смутно припоминаю этого человека. Большой, шумный, веселый. Любил смеяться и делать мне подарки. Говорил очень громко. Я его побаивалась. Думаю, он был каким-то боссом. Начальственный тон присутствует и в меморандуме. Парень явно возглавлял команду, отправленную на задание. Отец состоял в его группе.

Из своего опыта Коста знал, что хуже нет, когда расследование начинает переплетаться с личной жизнью.

— Ты уверена, что твой отец был замешан в операции?

— Абсолютно. В 1991 году он надолго куда-то уезжал. Я единственный ребенок и четко помню, что он отсутствовал. Дети очень чувствительны к таким событиям. Он пропал, и квартира, которую нам выделило посольство, стала казаться мне какой-то странной. В ней царила совсем другая атмосфера. Я пыталась поговорить об этом с мамой. По ее словам, он тогда отбыл в командировку.

— Может, так оно и было.

— Не сомневаюсь. Но теперь я знаю, где он находился. И там с ним что-то произошло. Вернувшись, папа стал… другим. Изменился. Поездка наложила на него какой-то особый отпечаток. Он не был… — Эмили помедлила, подыскивая нужные слова. — Он перестал быть прежним отцом. Какая-то часть его существа, хорошая, добрая часть, пропала. В нем угасла жизнь, исчезло веселье. Он стал холодным и мрачным. Вскоре отец покинул дом и начал бракоразводный процесс. Мы с мамой остались вдвоем. Нам пришлось очень нелегко.

— Сочувствую тебе.

Эмили Дикон в смущении замахала на него руками:

— Ладно, я знаю твои мысли. Ты считаешь это заурядным развалом семьи, вину за который я хочу свалить на некие обстоятельства. Прежде всего учти, Билл Каспар убил моего отца. Никто этого не отрицает. Я не сомневаюсь в этом, после того как увидела его лицо. Он колебался некоторое время, решая, убивать меня или нет. Далее, я хочу узнать, почему он убивает. Каспар разделался с отцом по той же причине, что и с остальными. Узнав его мотив, мы раз и навсегда закроем дело.

Коста понимал, что пережила Эмили. Ее потрясли как перемена, произошедшая с отцом много лет назад, так и его недавняя смерть. Тем не менее в ее доводах прослеживался весьма рациональный подход. Эмили Дикон считает, что может все преодолеть.

— Нам нужны доказательства, Эмили.

Она вошла в программу, одновременно обрушивая на Ника поток слов:

— Мы можем получить их, не взламывая компьютерную систему посольства.