Изменить размер шрифта - +
Странный и красивый город. Только люди уж слишком строго смотрели на нее, стоящую на улице с протянутой рукой.

Большая часть денег разошлась на оплату водителям грузовиков, на которых девочка ехала через Грецию, потом вдоль побережья Атлантического океана по Албании, Черногории и Хорватии, мимо сверкающего весеннего моря, мимо зеленых полей, поросших сочной травой, мимо виноградников и грядок с овощами. Лейла немного говорила по-итальянски. Этому европейскому языку их учили в школе по той простой причине, что там имелись соответствующие учебники. Лейле нравились музыкальные звуки итальянского и картинки в книгах, изображавшие далекий город с прекрасными зданиями, улицами и площадями.

Местные жители на побережье владели итальянским. Это западное наречие стоило знать лишь потому, что оно могло пригодиться в будущем, если вам улыбнется удача. Лейла разговаривала с людьми, могла прочесть надписи на вывесках. И понимала взгляды некоторых стариков. Здесь тоже шла война.

Девочка отдала последние сто долларов дородному немцу, который перевез ее через итальянскую границу в Триесте и двумя днями позднее высадил без гроша в кармане на окраине Рима.

Деньги не могли покрыть всех расходов. Между тем, хотя Лейла не знала точного дня своего рождения, не считая нужным следить за временем, ей стукнуло тринадцать. Она понимала, чего хочет немец, и пыталась убедить себя, что все очень просто, надо только думать об отвлеченных вещах: о маковых цветах, покачивающихся на желтых стеблях, о хлебе, который пекут в печи, о картинках, изображавших незнакомый городе красивыми зданиями. Город манил богатством, безопасностью и счастьем и теперь находился на расстоянии всего нескольких километров от нее. В полях звучал певучий голос отца. Самое теплое из воспоминаний, и оно никогда не должно исчезнуть.

Когда все кончилось и водитель высадил ее из кабинки в каком-то мрачном поместье в пригороде с темными и страшными улицами, нисколько не похожими на ее воображаемый Рим, Лейла приняла решение. Лучше уж воровать. Необходимо обеспечить себе пропитание, пока… Пока что?

 

В тот теплый летний день Лейла еще не знала ответа на этот вопрос. И теперь, в декабре, когда город загадочно мерцал, покрытый внезапно выпавшим снегом, все еще не могла ответить на него. Каждый день становился новым сражением, в котором девочка билась одним и тем же оружием: острым зрением и проворными руками. Из приюта Лейлу выгнали за кражу. Люди, живущие на улице, отвергли девочку, так как она не хотела пользоваться их трюками — продавать себя, торговать наркотиками. Родной дом находился за тридевять земель и больше не существовал для нее. Лейла очутилась одна на пустой улице в центре Рима перед храмом таким же старым, как и те, что ей приходилось видеть у себя на родине.

Она шла за мужчиной, начиная от узкой улочки около Испанских ступеней, как только увидела, как он вышел из двери рядом с небольшим магазином, где продавали товары от Гуччи. Интересный тип. Следовать за ним непросто. Он все время петляет, как будто скрывается от кого-то. Потом Лейла потеряла его из виду, свернула за угол и вышла на площадь. Храм представлялся ей чем-то вроде убежища.

Девочка смотрела на огромную, плотно запертую, чтобы не пропускать холод, дверь и думала, каково там внутри.

Должно быть, тепло. И найдется что-нибудь, что можно украсть.

Лейла подошла к углу здания и стала в тени гигантских колонн с непонятной надписью над ними. К узкому боковому входу, за которым виднелся свет, вела короткая дорожка.

Дверь прикрыта. Снежинки танцевали вокруг нее, словно духи в преддверии страшной бури. Лейла вошла в маленькое, по-современному обставленное помещение, ведущее в темный просторный зал, откуда доносились голоса. Мужчина и женщина, иностранцы, скорее всего американцы, вели непонятный ей разговор.

Лейлу охватило любопытство. Она притаилась в тени колонны, испытывая чувство благоговения перед величием храма.

Быстрый переход