— Я знаю. Поэтому так им восхищаюсь. Там, откуда я родом… — Кормия пыталась правильно подобрать слова. — Для Избранных, самопожертвование считается величайшим из благ. Мы служим расе и Деве-Летописеце, и этим самым с радостью жертвуем собой ради всего остального. Это высочайшая честь — пожертвовать собой ради того, что имеет большее значение, чем мы сами. Так делает Праймэйл. И именно поэтому я…

— Ты… что?

— Именно поэтому я его так уважаю. Ну, за это и его… его…

Белла засмеялась горловым смехом.

— Его острый ум, не так ли? И его желтые глаза и прекрасные волосы тут совсем не при чем?

Кормия подумала, что предательский румянец, выдав ее однажды, сделает это снова.

— Тебе не обязательно отвечать, — сказала Бэлла с улыбкой. — Он особенный мужчина. Но вернемся к самопожертвованию. Дело вот в чем. Если ты тратишь слишком много времени на заботу о других, ты теряешь себя. Вот почему я беспокоюсь о нем. Именно поэтому я знаю, что он на самом деле меня не любит. Он считает, что я спасла его близнеца, сделала то, чего не смог сделать он. То, что он чувствует ко мне — всего лишь благодарность. Огромная благодарность и поклонение. Но никак не настоящая любовь.

— Но откуда ты знаешь?

Бэлла колебалась.

— Спроси его о его отношениях с женщинами. И ты все поймешь.

— Он часто влюблялся? — она мужественно ждала ответа.

— Абсолютно точно — нет. — Бэлла наглаживала рукой живот. — Это совершенно не мое дело, но я все равно скажу. Кроме моего хеллрена, не существует мужчины, которого бы я ценила выше, чем Фьюри, и ты мне очень нравишься. Если он по-прежнему останется здесь, я надеюсь, что и ты тоже. Мне нравится, как ты смотришь на него. И мне очень нравится, как он смотрит на тебя.

— Он отверг меня.

Бэлла вскинула голову.

— Что?

— Я больше не Первая Супруга.

— Вот… черт.

— Так что я действительно должна вернуться в Святилище. Чтобы ему было легче выбрать ту, что займет мое место.

То, что она сказала, было правильным, но на самом деле, она сама в это не верила. И голос выдавал ее чувства. Даже она слышала свою неискренность.

Забавно, но умение говорить одно, в то же время утаивая свои истинные мысли, было мастерством, которое она отточила еще за время, проведенное на Другой Стороне. Когда она жила там, ложь была делом простым и обыденным, как белые одежды, традиционный способ укладывать волосы или механическое заучивание церемониальных текстов.

Теперь же лгать было очень тяжело.

— Не обижайся, — сказала Бэлла, — Но мой внутренний измеритель вранья зашкаливает.

— Измеритель… вранья?

— Ты врешь мне. Послушай, я могу дать тебе непрошеный совет?

— Конечно.

— Не позволяй, чтобы тебя поглотила вся эта ситуация с Избранными. Не вздумай затеряться в этом. Если ты действительно веришь в то, чему тебя учили — это прекрасно. Но если тебе постоянно приходится бороться со своим внутренним голосом, значит, это не твоя судьба. Уметь хорошо врать — едва ли добродетель.

Все было именно так, подумала Кормия. Именно этим она и занималась всю жизнь. Лгала.

Бэлла приподнялась на подушках.

— Я не знаю, как много ты слышала обо мне, но у меня есть брат. Ривендж. Он жесткий и властный мужчина, всегда таким был, но я люблю его, и мы очень близки.