|
— Многие в Риме считают смерть Николая не случайной, — заговорщическим тоном сообщил Годен. Лицо де Моле напряглось. — Что? — Его преданность церкви была неоспоримой. Однако Папа нажил себе много врагов, особенно во Франции. — Великий магистр поднял дрожащую руку. — Как известно, король Филипп предпринимает решительные меры, чтобы финансировать свои военные кампании. Сажает в темницы евреев, чтобы завладеть их имуществом. Обложил пятидесятипроцентным налогом французское духовенство. Папа Николай выступал против этого. — Вы, конечно же, не утверждаете, что Филипп убил его? Великий магистр закашлялся, прикрыв рукавом рот. Когда он убрал руку, на ткани остались капли крови. — Просто знай, что Филипп жаждет диктовать свою волю Риму. У церкви же есть куда более серьезная проблема. Иерусалим подождет. Де Моле долго молчал. Затем взгляд его вновь встретился с глазами Тибо Годена. — Вы знаете, что покоится под храмом Соломона. Как вы можете отказываться от дальнейшей борьбы? — Мы всего лишь люди, Жак. Господь сам защитит то, что покоится там. Неразумно думать, что в наших силах что-либо изменить. — Отчего вы так уверены? Годен нашел в себе силы слабо улыбнуться. — Надо ли мне напоминать тебе, что на протяжении веков, до нашего прихода в Иерусалим, очень многие бились за право хранить эти секреты? Мы играли лишь незначительную роль в этом наследии, но я уверен, что мы не последние. — Магистр помедлил. — Мне известны твои помыслы. Ты силен духом. Люди уважают тебя и прислушиваются к твоим словам. И когда я уйду, ты наверняка попытаешься идти своим путем. — Разве не в этом наш долг? Разве не в этом мы присягали Господу? — Наверное… Но может статься, то, что мы прятали все эти годы, придется открыть миру. Де Моле склонился ближе к изможденному лицу Великого магистра. — Но это уничтожит все, во что мы верим! — И на этом месте появится нечто более прекрасное. — Голос Тибо Годена упал до шепота. — Вооружись верой, друг мой. Вложи меч в ножны. — Никогда. 1 Иерусалим Наше время Сальваторе Конти никогда не интересовали мотивы клиентов. Многочисленные операции, в которых он участвовал, научили его сохранять спокойствие и концентрироваться на выполнении задания. Однако в эту ночь ему было не по себе. По древним улицам шли восемь человек, с ног до головы одетые в черное и вооруженные легкими штурмовыми винтовками «Хеклер и Кох ХМ8» со 100-зарядным магазином и подствольным гранатометом. Неслышно ступая по булыжникам ногами, обутыми в мягкие ботинки, каждый сканировал свой сектор обзора сквозь инфракрасные очки ночного видения. Все вокруг них дышало глубокой стариной, ни на минуту не позволяя забыть о том, где они находятся. Резким взмахом руки отдав сигнал оставаться на местах, Конти продолжил движение в одиночку. Он чувствовал, что и его команда немного нервничает. Несмотря на то что Иерусалим в переводе означает «город мира», у Конти город ассоциировался с постоянными волнениями и беспорядками. Каждая его тихая улочка вела к сердцу города, расколотому надвое. Его парни прибыли сюда поодиночке из нескольких стран Европы. Два дня назад они собрались здесь все вместе в относительно благополучном районе Еврейского квартала, на квартире, выходившей окнами на площадь Махази и арендованной на имя Дэниела Марроне — один из многочисленных псевдонимов Конти. |
