– Но что толку в таких изобретателях? – спросил Святой. – Новой войны теперь не будет лет сто.

– Вы так думаете?

– Так мне говорили.

Брови Мэлоуна взлетели на лоб именно в той сдержанно-высокомерной манере, в которой журналисты выражают отношение к невежде, вылезшему со своим мнением относительно международной политики.

– Если вы будете живы в течение ближайших шести месяцев, – сказал Мэлоун, – я увижу на вас военную форму. Или вы откажетесь от службы по моральным соображениям?

Саймон задумчиво постучал кончиком сигареты по ногтю большого пальца.

– Вы говорите серьезно?

– Я абсолютно серьезен. Мы, журналисты, ближе ко всему этому, чем остальная публика, и первыми замечаем, что происходит. А через несколько месяцев это заметит вся Англия. Надо сказать, что за последнее время произошло немало любопытных событий.

Саймон с неожиданным интересом ждал продолжения; и Барни Мэлоун, задумчиво пыхнув трубкой, продолжал:

– За последний месяц в Англии по обвинению в нарушении закона о государственной тайне были арестованы, преданы суду и посажены трое иностранцев. Иначе говоря – шпионаж. За это же время аналогичным образом в разных концах Европы поступили с четырьмя англичанами. Замешанные в скандал государства заявили, что осужденные нами люди не являются их гражданами, но поскольку все страны всегда отказываются признать своими гражданами провалившихся шпионов, им никто не верит. Аналогичным образом и мы отреклись от четырех англичан, и, естественно, нам никто не поверил. А я случайно знаю: это правда. Если вы цените тонкие шутки, обдумайте то что я вам сказал, посмеемся при следующей встрече.

Святой шел домой задумавшись.

Он обладал особым даром: взяв несколько заурядных фактов на первый взгляд совершенно не связанных между собой, сопоставить и найти в них ключ к разгадке тайны.

Неожиданные приключения выпадали ему только потому, что он их не избегал, и потому, что он их ожидал. Он верил: жизнь полна приключений и авантюр – и летел вперед на сверкающем гребне этой веры. О таких людях, как Саймон Темплер, говорят: «этот человек родился со звуками трубы в ушах». Он, так же как средневековый рыцарь, услышавший трубный призыв, мчался на зов с таким мощным романтическим пылом, что один из друзей назвал его, как бы в шутку, «последним героем».

– «От риска, схватки и внезапной смерти спаси нас, Господи!» – процитировал Святой однажды. – Как может живой мужчина просить об этом? Да это же плоть и кровь жизни, только ради них и стоит жить! В риск и схватку ввергни меня, Господи, по самые уши! Вот так бы я сказал...

Так говорил Святой – человек изумительной отваги и безрассудства, странного героизма и недостижимых идеалов. И он стал доказывать, как многие в его возрасте, что вдохновленный человек плащом и тростью может биться и побеждать подобно тому, как побеждали древние рыцари щитом и мечом. Он понимал, что современная острота может ранить не хуже средневекового копья и что настоящие доблесть и отвага добиваются успеха не столько оттого, в каком веке происходят события, сколько благодаря тому, кто носит эти качества в своем сердце.

Но даже он сам не мог предполагать, в какую странную историю втянет его дар сопоставлять факты и его убеждения, о которых говорилось выше.

По тем сведениям, которые он почерпнул из газет и рассказа Барни Мэлоуна, Святой мысленно выстроил башню из возможностей и вероятностей такой высоты, что, закончив, сам поразился. А потом, поскольку он умел превращать результаты своих размышлений в практические ценности, то сейчас запомнил эти сведения и больше о них не думал.