Глядя на все это великолепие, я спросила:

– Татьяна, простите за прямой вопрос, но вы хоть где-то работаете?

Хозяйка прошла к холодильнику, открыла дверцу, достала бутылку крепкого пива. Переместилась к мойке, заваленной грязной посудой, выбрала прозрачный граненый стакан, ополоснула его под краном и тут же наполнила из бутылки. На мое счастье, гостеприимством Татьяна не страдала, поэтому я была избавлена от необходимости отказываться от «шикарного» угощения. По всей видимости, пить она предпочитала в одиночку. Отхлебнув пару глотков, решила, что пришло время ответить на мой вопрос.

– Работаю, не сомневайся! Задарма меня кормить желающих нет! А что до Иды твоей, то мне и так по закону ее наследство перейдет. Я ведь правила знаю. У них в семье положено все сбережения дочери передавать. Ну, или родственнице женского пола. А женского я у них одна. Так что ехать мне к старухе резона нет. Только деньги катать.

– Значит, наследство вы все-таки ждете? – уточнила я.

– Ну, не то чтобы жду, – протянула Татьяна Коровина не совсем искренне, – но лишним оно мне точно не будет. Сама видишь, как живу. Квартира и то не моя. Здесь еще братец мой прописан. Квартплату, подлец, не вносит, а как делить надумает, так мигом примчится.

– Где же он сейчас живет? – спросила я из любопытства.

– У бабы своей. У него каждый год новая баба. Какая пригреет, у той и живет. Больше года еще ни одна не выдерживала.

– Что так?

– Балбес он. Работать не хочет, по хозяйству не помогает. Проку от него никакого. Посмотрит очередная баба, посмотрит, да и выгонит братца. А он припрется сюда и давай права качать! Потом другая дура на него клюнет, он и сваливает. Мне передышка.

– Может быть, вам к тетке переехать? Квартира у нее большая. В средствах она не стеснена. Найдете себе работу. Будете жить вдвоем. И вам хорошо, и пожилая женщина под присмотром.

– Пустит она к себе, как же! Она за всю жизнь ни одного доброго дела не сделала, думаешь, на старости лет что изменится? Она и письма эти пишет только для того, чтобы уши свободные найти. А приеду я к ней, так она и на порог такую, как я, не пустит. Она ж «благородных кровей». Мы ей не чета.

– А вы пить бросайте, чистоту в квартире поддерживайте, работу попрестижней найдите. Ну и себя в порядок приведите, конечно. Вы кем работаете?

– Кем-кем. Подъезды мою! А что, кто-то должен и эту работу выполнять. Зайдешь вот в подъезд, а там грязь до потолка. А все почему? Да потому, что молодежь норовит все больше в банкиры да в менеджеры. А спроси кого из них: хочешь уборщицей быть, говно в подъездах убирать? И что они тебе ответят? Вот то-то!

Я посмотрела по сторонам. Царившая в квартире грязь давала пищу для размышлений. Угадав мои мысли, хозяйка засмеялась.

– Ты по сторонам-то не зыркай. В подъездах у меня идеальный порядок. А тут как хочу, так и живу. Мне за уборку квартиры денег не платят!

Спорить и возражать я не стала.

– Так вы к Иде поедете или нет? – задала я вопрос, заранее зная ответ.

– Погожу пока, – ответила Коровина, – может, на будущий год.

– Письмо сами напишете?

– Пиши ты. Скажи, работы много, никак мне не вырваться. Скажи, для Татьяны Коровиной общественный долг – превыше всего!

И женщина громко расхохоталась. Поддерживать Татьянино веселье я не стала и под заливистый смех хозяйки покинула квартиру.

* * *

Добравшись до дома, я оставила машину на стоянке, прихватила объемную сумку, которую собирала в дорогу, и, поднявшись на седьмой этаж, оказалась наконец в своей уютной однокомнатной квартире.