Джон вслушивался в слова священника. Он знал, что Бетси будет на службе. Ведь она племянница Майка, его ближайшая родственница. И она любила старика почти как родного отца.

Пат и Майк были кудрявые рыжеволосые парни ирландского происхождения, американцы крутого нрава, чем очень гордились. Патрик овдовел в тридцать лет. Он любил землю, обожал грушевый сад, посаженный его предками вручную сто лет назад. Майк же предпочитал рискованные приключения и красивых женщин.

Оба брата безумно любили единственную дочь Пата по имени Бетси Клэнси, которую стали называть Бет с тех пор, как она научилась ходить. Малышке было трудно выговаривать слишком длинное имя.

В церкви Бетси сидела на передней скамье, склонив в молитве свою ярко-золотистую головку, когда Джон бесшумно проскользнул за балюстраду.

Он безуспешно пытался вычеркнуть из памяти их печальное расставание. Ему так и не удалось отделаться от воспоминаний, хотя время притупило боль. Но пламя былой любви вспыхнуло вновь, едва он вошел под знакомые своды церкви Сент-Стивен, едва увидел нежный абрис лица Бетси, ее тонкий, похожий на изящную камею профиль. С годами ее прелестный образ стал для него еще более дорогим и недоступным…

Стоявшие рядом зашевелились, и Джон очнулся, видения прошлого рассеялись. Служба кончилась. Многие из прихожан устремились к алтарю, чтобы выразить Бетси соболезнование.

Пожарники в силу своей профессии, обрекавшей их на смертельный риск, обладали известным иммунитетом к жизненным трагедиям, но они же славились беззаветной преданностью дружбе, товариществу, братству.

Джон вышел из храма почти последним. Он после долгих колебаний решил, что переполненная церковь — не лучшее место для встречи с былой любовью.

Когда в юные годы Джон жил в этом городке, молодежь называла весеннюю непогоду орегонским солнцепеком. В те времена дорога к Шепардам в такую круговерть превратилась бы в непроходимое болото. Теперь к ним вело укрепленное современное шоссе.

Бетси стала владелицей компании «Сады Шепарда». Ее обширные земли Джон проезжал по пути в город. Дом Бетси расположен в конце аллеи, усаженной высокими деревьями с густыми кронами. Джону казалось, что от него веяло радушием и гостеприимством. Он остановился на парапете перед выходом из церкви, чтобы надеть белую фуражку, какие носят старшие офицеры. Джон получил свой высокий чин, будучи одним из самых молодых брандмейстеров в истории пожарной службы Сан-Франциско.

В последний раз он стоял на пороге старой церквушки двадцать лет назад, когда завершалась похоронная служба за упокой Патрика Шепарда.

Так же, как и сейчас, на передней скамье сидела юная Бетси. Слезы затуманили ее ярко-голубые глаза. Она прижалась к дяде Майку, словно ища опоры. Джон сидел на противоположной стороне с сухими невидящими глазами, будто запорошенными песком, горло перехватило от чувства непоправимой вины.

Он помнил, как пристально следил за каждым ее движением, не находя слов для переполнявшего его истерзанное сердце раскаяния. Но Бетси ни разу не взглянула на него. Затем друзья Патрика подходили к ней с выражением глубокого соболезнования, делая вид, что не замечают Джона. А он стоял рядом окаменевший, с горящим от стыда лицом. Он был не в силах оставить Бетси наедине с ее неутешным горем.

Никто из друзей и товарищей Патрика не удивился этому, но все знали страшную правду: из-за беспечности Джона не стало прекрасного человека.

Через два дня после похорон Джон уехал из Грэнтли, дав клятву сам себе и тем, кто отважился его выслушать, что не вернется сюда никогда. Двадцать долгих лет он пытался забыть о существовании города его юности, любви и страданий.

Но память бережно хранила то, что Джон безуспешно пытался забыть: он знал старые улочки Грэнтли не хуже, чем линии Сан-Франциско, где служил в пожарной части последние пятнадцать лет.

Мать Джона была похоронена на старом заброшенном кладбище, оно прилегало к другой скромной небольшой городской церкви.