– Ты хотел задать вопросы, брат, – мягко и тихо сказал старый служитель. Откинул капюшон, расправил полы накидки и аккуратно уселся на песок рядом с посетителем. Стрелковский склонил голову, и Его Священство легко погладил Игоря по волосам – от руки старика становилось спокойно и светло, будто он вышел в лес ранним летним утром и дышал всей грудью, вдыхая солнце и прохладу.

– Я хочу вернуться, – признался Игорь, на миг прикрыв глаза от этой отеческой ласки. – Мне тяжело, отец.

Священник покачал головой. Глаза его казались глубокими, темными, и на секунду Игорю стало жутко. Будто не глава церкви сейчас с ним разговаривал, а кто-то из высших.

– Сюда приходят жить, брат, а не умирать, – произнес он певуче, – приходят те, кто не может жить, не служа. А ты сейчас выбираешь себе способ самоубийства.

– Я давно уже мертв, отец.

– Неужели в тебе нет ничего, что тебе дорого, брат? – тихо спросил священник. – Жить стоит даже ради крохотной искры любви, Игорь. Даже ради надежды. Да и просто жить – стоит.

Стрелковский молчал, глядя на печальную улыбку Синей Богини.

– Жизнь, – служитель говорил размеренно, будто рассказывал малышу волшебную сказку, – дается не просто так. Самоубийство не зря считается тяжким грехом, брат мой. У каждого на Туре есть своя задача. Главное – прожить жизнь до конца, принимать испытания с достоинством и смирением. Нет ничего, что дается тебе, что было бы тебе не по силам, Игорь. У каждого своя задача.

Священник вздохнул. Он был стар, очень стар, и очень устал. Но его служба еще не закончилась.

– Это как всем миром нести огромную, размером с океан, чашу с водой, – продолжил он. – Непосильно, тяжко, страшно. Но сойдет с дистанции один, другой, третий – и остальные не удержат. И тем, кто сошел, все равно придется пройти этот путь, уже в следующей жизни, и еще тяжелее, искупая все недоделанное в прошлом. Если только их уход не перевернет чашу, не уничтожит этот мир. Поэтому, – священник пытливо взглянул на Игоря, – если ты решишь прийти обратно, мы примем тебя, брат. Но тогда твои долги придется затыкать другими жизнями. Мир ждут серьезные потрясения. И кто знает: может, именно тебе уготовано его спасти?

– Из-за демонов? – спросил Стрелковский. – Что им нужно, отец?

Глава Храма улыбнулся печально.

– Мне дано много знаний и много ограничений. Я не имею права раскрывать секреты доверившихся Храму темных. Но скажу тебе: ошибаются не только люди, но и боги. И им тоже не все ведомо, их власть распространяется на наш мир и только. И что делать, если и ошибка несет за собой смерть, и ее исправление, скорее всего, тоже?

– Я не понимаю, – признался Игорь. Он знал, что лишнего Его Священство не говорит и что разговор важен и нужен – если он сам пришел сюда, к нему. Но не понимал.

– Знание придет в свое время, брат, – мягко сказал священник. – Запомни, – голос его вдруг зазвенел, налился силой. – На место любого ушедшего и отказавшегося платить долг становится другой и платит за его слабость своей кровью. И чем сильнее место в мире того, кто ушел, тем больше людей отдают жизни, чтобы восстановить гармонию. К сожалению, есть такие потери, которые несут за собой тысячи и тысячи смертей. А сейчас, – он с кряхтением встал, накинул капюшон, – иди домой. Там тебя ждут.

Глава дома богов удалился так же тихо, как пришел. А Игорь обдумывал его слова, вглядывался в лица богов, снова просил дать ответы. Чего им ждать, к чему готовиться? Пропускал сквозь пальцы песок – тот с шуршанием падал вниз, и каждая песчинка занимала свое место.