— Я тогда к ним поближе подошел и папироску у них стрельнул.

— И что?

— Двумя папиросками «Казбек» угостили… Не пожадничали. А только когда он коробочку-то с папиросами достал, я увидел на ней печать минского ресторана «Нива». Вот только откуда у них эта пачка взялась, если сейчас Белоруссия под немцами? — слегка прищурился Селиверстов.

Неужели это те самые диверсанты, которых Тимофей пытался отыскать?

— А ты глазастый, — уважительно протянул он.

— Не без того.

— Как они выглядели? — стараясь сохранять хладнокровие, спросил Романцев.

— Один высокий такой, чернявый. Жилистый очень, — принялся вспоминать Селиверстов. — На физкультурника похож. Как-то он нехорошо все по сторонам посматривал. А другой поменьше росточком, стрижка у него короткая, сам белобрысый весь, даже брови у него белесые. Такие волосы бывают, когда на солнце выгорают. На носу веснушки крупные, лыбился все время, будто бы понравиться хотел. В основном я с ним говорил, а второй все больше помалкивал. И еще тут один момент имеется…

— Что за момент? — насторожился Романцев.

— У белобрысого медаль «За отвагу» на груди висела. Говорил, что под Оршей получил в сорок первом… А только медалька-то у него не с красной лентой, как раньше давали, а на пятиугольной колодке. Новая совсем! С нее даже серебристый блеск не сошел. В сорок первом году таких не было.

— Куда они пошли?

— Куда-то к центру подались.

— Узнать их сумеешь?

— Конечно! — охотно откликнулся Селиверстов.

— Дежурный! — громко выкрикнул Романцев. На его зов, громко стуча каблуками, заторопился старшина с кобурой на поясе. — Вот что, Сидорчук, возьмешь с собой двух автоматчиков — и жди меня у входа.

— Есть, товарищ старший лейтенант, только я хотел доложить, что к вам посетитель пришел.

— Что еще за посетитель? — слегка нахмурился Романцев. Не самое подходящее время заниматься посетителями.

— Говорит, что по поводу диверсантов. Звать его?

— Пусть заходит, — распорядился старший лейтенант. — Вот что, Сидорчук, бери машину и автоматчиков и с товарищем Селиверстовым покружи по району, пока я тут буду разговаривать. Может, отыщете этих диверсантов. Если найдете, без меня ничего не предпринимать! — Крепко пожав руку Селиверстову, добавил: — Ну а вам, Степан Пахомович, персональное спасибо.

Кивнув, Селиверстов бойко застучал костылями, направляясь к двери. Ему навстречу вошел уже немолодой человек, лет пятидесяти, сухой, как выжженная на солнце древесина, лицо тощее, покрытое мелкими морщинами, дряблые щеки уныло обвисли.

— Можно? — спросил он, перешагнув через невысокий порожек.

— Проходите. Представьтесь, пожалуйста, — попросил Романцев, указав на свободный стул по правую сторону от себя.

— Тихон Валентинович Гаврилов. Работаю обходчиком на Люберецкой станции. Работа несложная, обхожу участок, смотрю, чтобы все было в порядке, — принялся перечислять посетитель. — Мало ли чего бывает… Может, рельс где лопнул, а может, обвал какой-нибудь произошел. Еще смотрю, чтобы все узлы в порядке были. За линией связи слежу, а то, бывает, провода обрываются… Чтобы шпалы на дрова не растаскали. А то в нашем хозяйстве и такое случается…

— Так что вы хотели сообщить?

— Ну так вот, когда я в очередной раз обход совершал, уже за полночь было, в небе самолет увидел.