Рауль слегка вытер голову полотенцем, а затем откинул волосы назад.

— Хочешь еще сока? — спросил он.

Пить ей хотелось, но представив, как, наверное, это все дорого, она побоялась выглядеть в глазах Рауля этакой нахлебницей, и поэтому сказала:

— Спасибо, но сейчас что-то не хочется. А в котором часу ужин?

— Думаю, в восемь. Зависит от тети Айрис. Около семи я ей позвоню. Принять ванну ей здесь не удастся, но, к сожалению, ничего не поделаешь, — ответил Рауль.

— Здесь в номере прекрасный душ. Честно говоря, я не привыкла к горячей воде. Дома отец придумал что-то вроде душа, чтобы я могла мыть голову, но мы не могли тратить много воды, — сказала Мария.

— Здесь ты можешь ни в чем себе не отказывать. Можешь залезать в душ так часто, как тебе этого захочется, мой голову хоть три раза в день, — проговорил он, вытягиваясь на лежаке. — Похоже, твой отец устроил тебе жизнь, похожую на ту, что вел друг Робинзона Крузо Пятница? — спросил Рауль.

Негодуя, Мария резко приподнялась.

— Ничего он мне не устраивал и не навязывал. Меня все устраивало… все было хорошо.

— Но ты не знала ничего другого.

— Все равно, я много читала и знаю, как живут другие. Они не намного счастливее нас, — нахмурилась Мария.

— Ну да, — согласился Рауль, — не многим выпадает случай, чтобы изменить жизнь. Но мне кажется, что ты просто сама не понимаешь, что выбора у тебя не было. Ухаживая за отцом, так как он этого хотел, ты забыла о себе.

— Это неправда, — возмутилась она, но, тем не менее, постаралась сдержаться. — Если человек рождается одаренным, как мой отец, то он должен холить и лелеять свой талант. Он должен жить там, где живет. Отец не мог работать в городе.

— Возможно, но ведь иметь дочь — тоже большая ответственность. Каждый ребенок имеет право и должен получить надлежащее образование. Ты сейчас должна была бы учиться в университете или в колледже, — возразил Рауль.

Невзирая на то, что, возможно, он и прав, Мария пылко ответила:

— Да не хочу я быть одной из тех крутых женщин-карьеристок, стремящихся любой ценой пролезть в верхушку какой-нибудь компании. Мне это не нравится.

— А что, ты хотела бы стать монахиней? — спросил Рауль.

Вопрос застал ее врасплох. Неужели он всерьез думает, что она могла бы посвятить свою жизнь религии?

— Нет, — ответила она, — такая жизнь тоже не по мне.

— Но создается впечатление, что это так. Та жизнь, которую ты ведешь, почти ничем не отличается от жизни монашки в каком-нибудь закрытом ордене, — сказал он.

— Но сейчас-то я здесь! И отец не смог остановить меня!

— Иногда мне кажется, что смог бы. Уж очень он не хотел расставаться с тобой, — сухо заметил Рауль.

При мысли о том, что отец коротает сейчас вечер в одиночестве, вся злость на справедливую критику Рауля мгновенно улетучилась. Скучает ли он без нее? Чувствует ли себя одиноким?

— Надеюсь, с ним все в порядке, — сказала она после непродолжительного молчания.

— Я тоже так думаю. Полагаю, что ему было больше лет, чем сейчас мне, когда ты родилась. Тогда он справлялся со всем, так почему же раскисать сейчас? — спросил Рауль.

— Ему было сорок, когда я родилась. Сейчас около шестидесяти, да и чувствует он себя неважно.

— Что-нибудь серьезное?

— Не знаю, он никогда не говорит о своем здоровье, но здорово похудел, да и выглядит усталым, — ответила Мария.