принесу.

   Он вышел, прихрамывая, а Нона наклонилась над Дэндором и заглянула  ему

в глаза.

   - Тебе не будет больно, мой сладкий. Совсем не так больно,  как  бывало

мне, когда ты уходил и бросал меня. Уходил в этот  свой  проклятый  черный

ящик.

   - Нет, Нона, нет! Тебе не было больно. Ты  ведь  не...  -  Он  чуть  не

ляпнул, что она не может испытывать боли, но прикусил язык, потому что  не

был уверен, так ли это на самом деле.

   - А с одной-то ногой ты уж  не  заберешься  в  эту  свою  штуковину,  -

сказала она. - Придется тебе остаться тут да быть со мной поласковей.

   - Нет, Нона! Ты  же  не  понимаешь!..  -  Он  смотрел  на  нее  молящим

взглядом, но тут вернулся доктор с квартой виски и черным саквояжем.

   - Выпейте-ка для начала, - сказал он и протянул бутылку.

   Дэндор быстро сделал большой глоток и не  ощутил  ничего,  кроме  вкуса

плохого самогона.

   Доктор резал и шил, а Дэндор ждал, когда у него от  собственных  воплей

расколется череп, недоумевая, почему от его проклятий не лопаются веревки,

которыми его привязали к столу, почему не исчезает  склонившийся  над  ним

мучитель.

   - Ну, полагаю, теперь все, - сказал доктор, когда пациент  в  очередной

раз пришел в сознание. - Только если не прижечь  эту  култышку,  вы,  чего

доброго, изойдете кровью.  Кроме  огня-то  у  нас  ведь  нет  ничего.  Эй,

женщина, помоги-ка мне нагреть кочергу.

   Дэндор был в полном сознании, когда поймал брошенный через плечо взгляд

Ноны, скользнувший от него  к  Имкону.  Все  понятно:  "Теперь  ты  будешь

принадлежать мне... Только мне!"

   Да как она смеет! Сквозь плотный туман морфия, самогона и боли,  Дэндор

все пытался спросить себя, почему же она так его мучает? И  никак  не  мог

придумать ответ.

   Пока доктор с  Ноной  хлопотали  на  кухне,  разогревая  железо,  чтобы

прижечь кровоточащий обрубок, оставшийся от ноги, черный, похожий на  гроб

ящик Имкона стоял перед глазами Дэндора, заполняя собой все.

   Только боль, превысившая все мыслимые пределы терпения, дала  ему  силы

скатиться со стола и, оставляя за собой кровавый след, доползти до черного

ящика. Черный ящик. Дэндор уже  не  мог  сообразить,  почему  ящик  -  это

прекращение боли, покой, безопасность.

   Он добрался до ящика, прежде чем они заметили,  что  пациент  сполз  со

стола. Последним усилием он приподнялся и  приложил  ладонь  к  сенсорному

механизму, который во всех возможных вселенных узнавал только его и только

для него открывал крышку.

   Почти замертво он рухнул в Имкон, и крышка бесшумно опустилась над ним.

   Яркий теплый мир. Сияющие юные лица.

   - О, Дэндор, милый  мой,  дорогой!  -  щебетала  Сесилия,  обнимая  его

мягкими, нежными руками.

   - Ты вернулся! - с замиранием шептала Дафна.

   - Мы так счастливы тебя видеть! - звенел голосок рыжеволосой Терри.

   - О, как мы рады тебе! - вторила ей двойняшка Джерри.

   - Я тоже, - объявил Дэндор, глядя на свою ногу  -  на  свою  совершенно

целую, здоровую ногу, не чувствующую ни малейшей боли.