«Вероятно, тебя бы прозвали Оборванцем, – подумала Бет. – Так и буду теперь тебя звать. Тем более, что ты выглядишь, как стоп-кадр программы “Помоги лондонскому ребенку” пять лет спустя».

Мгновение они сидели в тишине. Он потирал запястья, и Бет впервые заметила на них метку – татуировку, шиферно-серую на фоне более светлой кожи. Она напоминала полукруг домов-башен, формирующих спицы короны.

– Так кто пытается тебя убить? – начала было она, но он резко оборвал ее:

– Не надо. Не задавай вопросов. Не пытайся. Этой ночью ты видела чудовищ. – Он болезненно усмехнулся. – И я, вероятно, худшее из них, так что просто забудь меня. Вы, люди, можете забыть все, что угодно, если хорошенько постараетесь.

– Да ладно, – возразила Бет, – кто бы это ни был, он не может быть таким уж плохим. То, как ты сделал тот поезд…

– Он хуже, – отрезал парень.

– Ага, но все же – кто бы это ни был, держу пари, мы могли бы ему показать.

Мы. Она не знала, с чего вдруг так сказала.

Асфальтово-серые глаза встретились с ее глазами. Парень улыбнулся, и она улыбнулась в ответ, но потом он с сожалением покачал головой.

– Ты не знаешь, о чем говоришь. Слушай, ты занятная – в костеломающем смысле. Может, когда все это закончится, ты сможешь найти меня. – Он бледно улыбнулся. Не было похоже, чтобы он питал особые надежды, что «когда все это закончится», от него останется хоть что-то, что можно будет найти.

– И где мне искать тебя? – поинтересовалась Бет.

Помедлив, он сказал:

– Судя по выговору, ты из Хакни…

Она кивнула.

– Хорошо. Девочка из Хакни, ищи меня на танцах, где свет служит музыкой, где бег Рельсовой химеры бьет в барабаны. – Он оценивающе наблюдал за нею. – Ищи меня в преломленном свете, когда все это закончится, и, может быть, тогда мы потанцуем. А пока иди. Хватит и того, что мне предстоит выйти против надвигающегося. Не хватало еще, чтобы ты путалась под ногами.

Предложение уйти сжало желудок Бет железным кулаком.

– Почему нет? – прошептала она.

Он улыбнулся ей одной стороной губ:

– Потому что я спас твою жизнь, – пояснил он. – Будет обидно, если зря напрягался.

– Послушай, приятель… – начала было Бет, но в это мгновение серокожий парень вскочил и припустил прочь вдоль путей.

Бет выругалась и побежала за ним. Она никогда не бегала так быстро; ее истерзанные мышцы протестующее скрипели, как рельсы, мелькающие под ногами. Секунду они бежали бок о бок, потом медленно, мучительно медленно, он вырвался вперед. Дыхание обжигало легкие Бет, а он просто бежал все быстрее и быстрее. Его движения стали странно плавными, волнообразными, как у уличной крысы. Он уже почти не выглядел человеком.

Серокожий вспрыгнул на стену виадука и превратился в силуэт на фоне Лондона. На мгновение хаотичный контур города на фоне неба показался ей армией, вставшей за спиной тощего парня. Потом он спрыгнул с края.

Бет подбежала несколько секунд спустя, хрипя и ругаясь. Вытянула шею, заглядывая за стену. Ранние утренние машины гудели с улицы под нею. Но среди их проносящихся мимо теней она не увидела никого.

Я сижу на корточках на автостоянке, позади машины с двумя отсутствующими колпаками и картонной табличкой «Продается» в окне. Мимо шмыгают крысы, но я не обращаю на них внимания. Рано или поздно они передадут сообщение Гласу, но я хочу, чтобы оно дошло быстрее.

Погружаю руку в землю. Почва рассыпается между пальцами, маленькие черные муравьи кишат на моей ладони.