В такие секунды Пьеро стоял в дверях, не двигаясь с места. Мак-Таггарт, не зная, куда девать свою тяжелую ношу, тоже стоял как вкопанный. Но Нипиза широко открыла глаза. Конвульсивная дрожь пробежала и по телу Бари, валявшегося у стены. Было так тихо, что можно было бы услышать, как пролетела муха. А затем в этом напряженном молчании вдруг раздался тяжкий стон Нипизы.

Тогда к Пьеро вдруг вернулась жизнь. Как и Мак-Таггарт, он оставил шубу и рукавицы у входа. Он заговорил, но это был уже не его голос. Он изменил ему.

— Слава богу, мосье, что я вернулся вовремя, — сказал он. — Я тоже шел обходным путем, держась на восток, и вдруг наткнулся на ваши следы, которые привели меня сюда.

Нет, это был голос совсем не Пьеро! Дрожь пробежала по телу Мак-Таггарта, он выпустил из рук Нипизу и стал пугливо озираться по сторонам.

— Не правда ли, мосье? — продолжал Пьеро. — Я попал как раз вовремя?

Какая-то сила заключалась в этих словах, а может быть и наваждение великого страха, потому что Мак-Таггарт виновато опустил голову и чуть слышно ответил:

— Да, вовремя.

Это был не страх. Это было нечто большее, нечто более всесильное, чем простой страх. А Пьеро продолжал все тем же страшным голосом:

— И слава богу!

Глаза одного сумасшедшего встретились с глазами другого. Между ними была смерть. Оба увидели ее чуть не воочию. Обоим показалось, будто каждый из них увидел, на кого именно она указала своим костлявым пальцем. И каждый был уверен, что не в него. Мак-Таггарт не протянул руку к револьверу, и Пьеро не коснулся своего ножа, висевшего у него на поясе. Когда они подошли один к другому вплотную, горло к горлу, то вместо одного зверя теперь их оказалось два, потому что озверел на этот раз и Пьеро. Он ощутил в себе силу и ярость волка, рыси и пантеры.

Мак-Таггарт был выше ростом и гораздо крупнее его, это был гигант по силе, но при виде той ярости, которая исказила лицо Пьеро, он отступил назад, за стол, и с грохотом повалился. Много раз в своей жизни он дрался, но никогда еще ничья рука не сжимала ему горло так крепко, как это сделали руки Пьеро. Они почти в один момент вырвали из него жизнь. Шея захрустела и еще немножко — и она переломилась бы совсем. Челюсти у Мак-Таггарта разжались, и лицо из красноватого сделалось густо-багровым.

Холодный ветер, ворвавшийся через раскрытую дверь, голос Пьеро и звук падения тела быстро возвратили сознание Нипизе, и она через силу поднялась с пола. Она лежала рядом с Бари, и когда поднималась, то невольно увидела собаку раньше, чем боровшихся мужчин. Бари оказался жив! Тело его судорожно подергивалось, глаза были широко открыты, и он делал усилия, чтобы поднять голову, когда она на него смотрела.

Затем она встала на колени и посмотрела на мужчин, и Пьеро, даже в своей неистовой жажде убить своего врага, мог услышать ее громкий радостный крик, когда она вдруг увидела, что именно фактор из Лакбэна оказался побежденным. С невероятными усилиями она поднялась, наконец, на колени и закачалась из стороны в сторону, прежде чем пришли в порядок ее ум и тело. Даже и тогда, когда она увидела, как стало сразу чернеть лицо, из которого пальцы Пьеро все еще выдавливали жизнь, рука Мак-Таггарта вдруг стала нашаривать висевший на нем револьвер, И она отыскала его. Тайком от Пьеро она вытащила его из кобуры. Какой-то дьявол помог ему и на этот раз, потому что в своем возбуждении, когда он выстрелил в Бари, он позабыл запереть револьвер. Теперь у него было еще достаточно сил, чтобы только нажать собачку. Дважды его указательный палец сделал нажим, и оба раза в Пьеро последовало по оглушительному выстрелу.

Нипиза тотчас же увидела по лицу Пьеро, что с ним случилось. Одного взгляда было достаточно, чтобы по быстрой, страшной перемене догадаться, что запахло смертью. Пьеро медлено выпрямился. Его глаза на момент расширились и остановились.