|
Лидер партии высоко ценил работу отдела и внимательно следил за его деятельностью – во всяком случае за наиболее важными ее результатами. Кроме того, Боровиц, вероятнее всего, достаточно подробно объяснял ему суть паранормальных исследований отдела, то есть интеллектуального шпионажа, поэтому Брежнев должен был быть достаточно осведомлен для того, чтобы разобраться и дать оценку всему, что здесь произошло. Во всяком случае, Кракович надеялся на это. Так или иначе, но доложить непосредственно Брежневу все же лучше, считал он, чем давать объяснения Юрию Андропову.
– Кракович? – рявкнула трубка. (Был ли это на самом деле генеральный секретарь?) – Э‑э‑э... да... Феликс Кракович у телефона. Я был сотрудником отдела Григория Боровица. – Феликс? Зачем мне твое имя? Ты что, хочешь, чтобы я тебя по имени называл? – Голос звучал сурово и в то же время создавалось впечатление, что у его обладателя рот набит кашей. Кракович несколько раз слышал выступления Брежнева, хотя тот и нечасто произносил речи. Теперь он уже не сомневался в том, что разговаривает с генсеком. – Я... нет, конечно же, нет, товарищ генеральный секретарь... – (Кракович недоумевал, как же ему следует обращаться к Брежневу.) – Но я... – Послушай, ты там за старшего, что ли? – Да... э‑э‑э... товарищ генеральный... – Забудь о всякой ерунде, – резко оборвал его Брежнев. – Я не нуждаюсь в напоминании о том, кто я такой. Мне нужны только твои ответы. Что, никого старше тебя по должности не осталось? – Нет. – А равных тебе? – Четверо, но один из них сумасшедший. – Что? – Он сошел с ума, когда... когда все это произошло. Последовала пауза, потом голос зазвучал уже мягче: – Ты знаешь, что Боровиц мертв? – Да. Его нашел сосед по даче в Жуковке. Сосед был отставным сотрудником КГБ, поэтому сразу же связался с товарищем Андроповым, который послал туда своего человека. Сейчас он здесь. – Мне известно еще одно имя, – голос Брежнева был густым и одновременно каким‑то булькающим. – Борис Драгошани. Что с ним? – Мертв, – ответил Кракович и, не удержавшись, добавил: – Слава Богу! – Что? Ты радуешься смерти своего товарища? – Я... да. Я рад, – Кракович слишком устал, чтобы хитрить, поэтому говорил то, что думал на самом деле. – Я считаю, что он в определенной степени виноват в случившемся, что именно из‑за него все произошло. Тело его еще здесь. Как и тела остальных, в том числе, как мы предполагаем, английского агента Гарри Кифа. И кроме того... – Татары? – Брежнев говорил теперь совершенно спокойно. Кракович вздохнул. Да, этот человек не любил многословных разговоров. – Да, но они больше... не двигаются, – ответил он. Снова последовала пауза. – Кракович, э‑э‑э... Феликс – так ты сказал тебя зовут? Я читал донесения остальных троих. Они соответствуют действительности? Это не что‑то вроде массового гипноза, галлюцинаций или чего‑нибудь в том же духе? Здесь не может быть никакой ошибки? Все действительно было так ужасно и дела на самом деле настолько плохи? – Они вполне правдивы – ошибки быть не может. Все так и было. – Послушай, Феликс. Возьми руководство на себя. Я имею в виду – возглавь организацию. Я не хочу, чтобы отдел экстрасенсорики прекратил свое существование. Он играет слишком большую роль в обеспечении нашей безопасности. А сам Боровиц лично значил для меня так много, что мои остальные генералы даже представить себе этого не могут. Вот почему я хочу, чтобы отдел возобновил работу. |
