Броад улыбнулся:

— Будет очень нескромно, если я спрошу, не «лягушечьи» ли это акты?

— Очень даже, — ответил Дик. — Каждое ваше замечание относительно «лягушек» есть высшая степень нескромности, поскольку вы не намерены ничего нам объяснять.

— Могу вам только сообщить, не выдавая себя окончательно, что ваш седьмой номер удрал, — ответил американец. — Я слышал, как торжествовали «лягушки». Между прочим, на нем был полицейский мундир. Но меня больше интересует, что Лягушка замышляет против Рая Беннета? Пожалуй, здесь самая интересная интрига. — Броад поднялся. — Всего хорошего! Не забудьте, инспектор, справиться в детском саду о младенце. — И, улыбнувшись на прощание, американец вышел.

Дом тщательно обыскали еще раз, но безрезультатно. Когда Эльк с грустным лицом вернулся к Гордону, тот протянул ему листок:

— Взгляните. Мне кажется, эта бумажка содержит интересную информацию.

Эльк прочитал:

«Все быки должны в среду 3 слушать 1! Важно!»

— Здесь двадцать пять копий этого сообщения, — продолжал Дик. — Что касается цифр «лягушечьей» организации, то я установил следующее: номер «первый», он же главная «Лягушка», действует через «седьмого». «Седьмой» получает приказы непосредственно от него, но, если нужно, может принимать решения и сам. Хагн, чей номер «тринадцатый», — число, которое ему принесет еще несчастье, так вот: Хагн является связным и имеет контакт только с предводителями отдельных групп…

Эльк взял со стола сообщение и вновь перечитал его.

— Под «быками», очевидно, и подразумеваются эти предводители, — сказал он. — «Лягушечьи» быки! Но что они должны услышать?

— В среду в три часа ночи мы это узнаем. Мы будем слушать главную «лягушку», дорогой мой Эльк! — заявил Гордон.

Глава 14

На следующее утро Рай Беннет проснулся с ужасной головной болью. В висках у него стучало, во рту было сухо. Он с трудом доплелся до окна, растворил его и выглянул в парк. Затем, налив стакан воды, жадно выпил его, сел на край дивана и стал припоминать события минувшей ночи. Это ему удалось не сразу. Вначале он лишь смутно помнил, что произошло нечто ужасное. Однако постепенно мысли прояснились, и юноша, поняв наконец, что натворил, почувствовал стыд.

Рай вскочил и принялся ходить по комнате, стараясь найти оправдание своему поступку. Так и не придя ни к какому заключению, он решил написать отцу письмо и извиниться за свое поведение.

Он принял ванну, оделся и почувствовал себя увереннее. Открыв дверь в столовую. Рай замер от удивления. Возле окна сидела Элла.

— Господи, Элла, ты что здесь делаешь? — воскликнул он. — Как ты сюда попала?

— Швейцар открыл мне дверь своим ключом, когда узнал, что я твоя сестра, — произнесла она устало. — Не поедешь ли ты со мной в Хорсхем поговорить с отцом?

— Не теперь, — ответил он поспешно. — Через пару деньков.

— Неужели бросить все это для тебя такая большая жертва?

Рай сделал нетерпеливый жест.

— Не большая, если бы речь шла только о квартире, но отец и ты, вы хотите, чтобы я бросил свою работу.

— Это пошло бы тебе только на пользу!

Рая удивил резкий тон сестры. Она всегда была к нему снисходительна и все ему прощала.

— Поедем обратно к папе, Рай! Поедем сейчас же!

— Нет, не могу. Я ему напишу.

В дверь постучали.