Упрашивать не пришлось — девочка подскочила на ноги и исчезла средь городских улиц.

Подобное повторилось ещё несколько раз. Но теперь с площади выбрасывали уже точно мальчиков — почему? Логран никак не мог понять. Только одно усвоил — решал всё грузный, мускулистый мужчина, чем-то напоминавший медведя. Может, волосами своими, торчавшими в разные стороны, а может, походной — шёл он, переваливаясь с ноги на ногу.

Шёл перед детьми и на каждого он внимательно смотрел. После чего, некоторых, отпускали, но других хватали за шкирку и тащили к лестнице храма, где привязывали верёвкой за шею, к цепи из десятка мальчиков. Несчастные стояли там, повесив головы вниз, утратив всякую надежду, покорные злой своей судьбе. Логран их понимал — не было сомнений, почему и зачем нужна верёвка. Этих детей, продадут в страшное рабство в вольные города, Валлию или Империю…

«Медведь» дошёл до него.

— Старый. — Заявил он и один из воинов, ухватил его за шкирку — Логран даже дышать забыл в этот момент. Неужели отпустят? Неужели Прива вновь дарит ему свою милость? Снова спасётся?

Увы — Боги не изменяют своим привычкам.

А если и изменяют, расплата за то следует скорая и жестокая.

— Ригед, — сказал один из воинов и подошёл к ним. А после рассказал, как его поймали. Как он пытался защитить друзей, как пнул в коленку одного воина и чуть не ранил другого.

Ригед думал несколько секунд, поглаживая подбородок пальцами. Логран смотрел на его ноги и молился Приве, молился о спасении…, почему-то, молитва не клеилась, вместо слов мольбы Приве, в голове настойчиво крутился вопрос — почему все воины, которые в жилетах, чисто выбриты? Ведь борода, это важный элемент внешности для любого мужчины. Бороду брить нельзя, её постригать нужно, а вот так сбривать под корень? И долго и не просто и непонятно зачем вообще…

— Хорошо, возьмём его в Нар, там посмотрим.

Сердце пропустило удар — всё кончено. Его продадут в рабство.

В Нар — наверное, это один из вольных городов севера…

Сознание того, что отныне он раб и одним Богам известно, что с ним будет дальше, привело Лограна в странное состояние. В ушах всё время гудело, кружилась голова, он плохо видел и сердце всё время болело. Он заметил, что пропускает события — вот воины короля стояли перед ним, и вот их уже нет, а народа на площади стало больше.

Иногда ему становилось так плохо, что он опускал взгляд вниз и замирал без движения, а когда поднимал голову, солнце проходило заметный путь по небосводу, словно минуло уже не менее получаса, а то и больше. Казалось, солнце не катится по небу, медленно-медленно, как привычно ему и предписано Богами, казалось, что оно вдруг начало по небу прыгать.

Все события остатка дня, ночи, и дня следующего, слились в странный калейдоскоп, который прервался лишь в пути по полям Сабасским на короткий ночной сон — они шли без остановок, привал полагался лишь с наступлением темноты, а снова идти приходилось, когда солнце вставало.

Ночной сон…, он был почти благодарен своим пленителям, когда его разбудили. Всю ночь он видел склизкие полы и влажные пещеры — влажные от капавшей с потолка крови. Вокруг кричали люди, пол был завален дымящимися внутренностями. Барговы слуги, ужасные твари без лиц и тел — лишь тёмные сгустки и нет больше у них ничего, жестоко терзали они распятых прямо в воздухе грешников. Истошные вопли и горькие рыдания полнили пропитанный страданием воздух.

Тёмный монстр подбирался и к нему — всю ночь он медленно полз среди кишков и останков тел. Всё ближе и ближе…, пока его не разбудили.

Площадь — воспоминания о ней смешались. Он помнил, как детей становилось всё больше. Их приводили со всех концов города, а потом отсеивали — некто Ригед и несколько других воинов, осматривали их.