На этот раз Рамзесу ответил не Бакен; от голоса, раздавшегося у него за спиной, кровь застыла в жилах юного царевича.

Рамзес обернулся и преклонил колени перед своим отцом, фараоном Сети.

Царевич ушам своим не поверил, но не просить же отца повторить три волшебных слова, которые тот только что произнес; счастье было столь огромным, что на мгновение Рамзес забылся, закрыв глаза.

Сети уже направился к своему коню, который теперь вел себя на редкость смирно; фараон отвязал его, конь пошел за ним и спокойно дал запрячь себя в легкую колесницу. У главного входа в казармы стояла царская охрана.

Царевич занял место слева от отца.

— Возьми поводья.

С гордостью завоевателя Рамзес правил царской колесницей до самого причала, откуда отправлялась на юг флотилия фараона.

В качестве царского писца Рамзесу предстояло описывать ход экспедиции и вести бортовой журнал, не упуская ни малейшей детали. Он принялся за дело с большим усердием, покоренный открывавшимися перед ним пейзажами.

Восемьсот километров отделяли Мемфис от Гебель Сильсиля, конечной цели путешествия; на протяжении всех семнадцати дней навигации царевич не переставал любоваться красотой берегов Нила, мирными селениями, раскинувшимися на откосах, водами реки, переливающимися и сверкающими на солнце. Египет открывался ему, незыблемый, полный кипения жизни, преображающей самые отдаленные уголки.

За все время плавания Рамзес не виделся с отцом. Дни пролетели как один час, бортовой журнал рос с каждым днем. В этот, шестой год правления Сети, тысяча солдат, камнеломов и моряков прибыли в Гебель Сильсиль, главное место разработки карьеров по добыче песчаника в стране. В этом месте берега возвышались над водой утесами, оставляя лишь довольно узкий проход для кораблей; река закипала опасными водоворотами, грозившими опрокинуть и потопить неумелого навигатора.

Стоя на носу своего корабля, Сети наблюдал за передвижениями своих людей: под руководством начальников бригад они переносили ящики с инструментами и припасами. Они пели, подбадривая себя, и продолжали работу, не сбавляя темпа.

В конце трудового дня царский глашатай объявил, что Великий Царь дарует каждому работнику ежедневно пять фунтов хлеба, пучок овощей, порцию жареного мяса, постного масла, меда, фиг, винограда, сушеной рыбы, вина и два мешка зерна в месяц. Увеличение рациона не могло не сказаться на работе: каждый дал себе слово трудиться изо всех сил.

Некоторые глыбы оставлялись камнеломам; другие по деревянным скатам спускались на берег. Транспортные суда перевозили их к месту строительства храма, для которого они и были предназначены.

Рамзес не знал, с какого конца начать, как описать беспрестанную деятельность всех этих инженеров и составить инвентарь их продукции. Намеренный как можно более тщательно выполнить порученное ему задание, он ознакомился с порядком работы на стройке, сблизился с этими простыми и суровыми людьми, которым он старался не мешать, изучил уклад их жизни, особый язык общения и отличительные знаки их круга. Когда они решили испытать его, вручив молот и резец, он обтесал свой первый камень с ловкостью, которая покорила и самых несговорчивых. Царевич давно уже сменил свое платье из тонкого льна на передник из грубой кожи; ни жара, ни пот, градом сходивший по лицу и плечам, не смущали его. Люди с верфи были ему ближе, чем придворные; настоящие люди, занятые серьезным делом, не суетились вокруг высокопоставленного сынка.

Рамзес принял свое решение: он останется здесь, с рабочими карьеров, познает их секреты и разделит их быт. Вдали от никчемных излишеств города он обретет свою силу, выбирая камень для богов.

Воля отца призывала его проститься с безмятежным детством, тепличными условиями школы и обрести свою настоящую натуру под палящими лучами безжалостного солнца карьеров. Он ошибся, полагая, что встреча с диким быком открывала путь к царствованию; Сети разбил иллюзии, дав ему ощутить пределы собственных возможностей.