|
— Кто вы такие? Что вообще происходит в этом сраном городе? Кто-нибудь может мне сказать, что за чудеса на виражах, вашу мать? — Откуда ты такой тормоз взялся? — спросил широколицый совершенно спокойно. — Откуда-откуда, из машины… — буркнул Кирилл, стыдясь собственной истерики и думая, что этим парням, военным или полицейским, может быть известно не больше, чем ему. — Ехал в Кстово, потом бац, провал, очухиваюсь в машине, свет вокруг, и в башке гудит, как в будке трансформаторной… — И когда же ты очухался? — спросил широколицый, приподняв брови. — Ну, с час назад… — сказал Кирилл. — Ой, заливает, как сивый мерин! — произнес за спиной тот же самый голос, что упоминал тир. — Все, значит, неделю назад из коматоза вышли, а он только сегодня? Василич, давай его шлепнем, а? — К-какую неделю? — Кирилл ощутил, как внутри что-то оборвалось. — Не может быть такого! — Может, может. — Остроглазый гибкий парень в повязанной на голову черной бандане обошел его сбоку. — Ты что, баклан, нас за идиотов держишь? — Заткнись, Петров! — рявкнул широколицый Василич. — Пусть майор с ним разбирается. Понял? — Так точно, — хмуро отозвался парень в бандане. — Какой майор? — Кирилл сжал кулаки. — Мне к дочери надо… мне… — Пойдешь с нами, — перебил Василич. — Попробуешь удрать — пристрелим. Закончили, вы там? — Да, — ответил кто-то гулким басом. — Тогда двинули, — широколицый почесал подбородок. — Не делай такую злую морду… Мы тебе, парень, жизнь спасли, и благодари бога, что нас сегодня на разведку к Казанке отправили. Кирилл глубоко вздохнул, давя раздражение. И вправду, если бы не эти парни, его бы уже разделывали и, возможно, живьем. А убежать от пули не сможет никто, поэтому лучше не спорить, не раздражать спасителей. — Действительно неделя прошла? — спросил он. — Какой нам смысл тебе врать? — Василич хмыкнул. — И неделя — это после того, как оклемались все… а с того дня, как заснули, и вовсе не один год прошел. Глаза разуй и по сторонам посмотри. Кирилла словно ударили по затылку тяжелой, но мягкой колотушкой, мысли из головы исчезли, в ушах возник звон: нет, невозможно, такого не может быть… В то же время это многое объясняло: и проржавевший «Форд», и выросшие на асфальте кусты и деревья, и обгоревшие здания. Не объясняло только, почему он проснулся на неделю позже остальных, и что там было за желтое свечение… Да, а как же Машенька? Семь дней без него в этом новом, другом, обезумевшем мире! Кирилл сжал кулаки, изо всех сил пытаясь успокоиться. Не время сейчас возмущаться, кричать, что он должен найти дочь, пусть ведут его к начальству, к «майору», а с ним он договорится… — Пошли, — выдохнул он. — Вот таким тебя люблю я, вот таким тебя хвалю я, — ухмыльнулся Василич. — Двигаем! Двое бойцов без всяких приказов ушли вперед, остальные зашагали следом, причем так, что Кирилл оказался в серёдке маленького отряда. Казанское шоссе осталось позади, потянулась улица Бринского, заросшая, но узнаваемая — слева покрытый лесом склон, справа остатки некогда роскошных автосалонов. Фрагменты обгорелых стен торчали из кустов, давая понять, что здесь порезвился огонь. Прошли мимо нескольких глубоких ям в асфальте, непонятно откуда взявшихся, и тут донесся громкий лай. Василич насторожился, вскинул руку, его люди замедлили шаг, разговоры и смешки затихли. Ветви качнулись, и на открытое место выскочила крупная собака, блеснули зубы в оскаленной пасти. — Огонь! — гаркнул Василич еще до того, как рядом со зверем объявились еще два. |
