В результате той же самой лучевой болезни изменились и кошки. Неприручаемые, независимые маленькие домашние животные произвели на свет потомство, большее, чем они сами, по размерам, с более острым умом и более сильное. Смешение с дикими представителями семейства кошачьих с зараженных равнин породило новую мутацию. Существо, которое теперь терлось о ногу Форса, было размером с пуму до Взрыва, но его густой мех был темно‑кремового оттенка, темневший на голове и хвосте до шоколадно‑коричневого, набор цветов сиамского предка, привезенного в горы женой инженера‑исследователя. Глаза Люры были темно‑сапфировой голубизны настоящего самоцвета, когти — невероятно острые, она была великолепной охотницей.

Желание охоты и возобладало в ней сейчас. Она привлекла внимание Форса к клочку влажной почвы, в котором глубоко отпечатался след оленя. След был свежий — даже когда Форс рассматривал его, несколько песчинок скатилось с края во впадину следа. У оленей хорошее мясо, а запасов у него немного. Может быть, стоило свернуть в сторону. Ему не нужно было ничего говорить Люре — она уловила его решение и сразу же устремилась по следу. Он осторожно двинулся за ней бесшумным шагом охотника, которому он научился так давно, что уже не мог и вспомнить всех уроков.

След уходил от остатков древней дороги под прямым углом, через линию обвалившейся стены, где из куч земли и кустарника торчали старые потрескавшиеся кирпичные столбы. Вода с листьев и ветвей окатывала обоих охотников, приклеивала домашней выделки краги Форса к его ногам и просачивалась в сапоги.

Он был озадачен. По всем признакам, олень мчался, спасая свою жизнь, и все же, что бы ни угрожало ему, оно не оставило никакого следа. Но Форс ничего не боялся. Он никогда не встречал ни одного живого существа — человека или животного — которое могло бы выстоять под ударами его стрел со стальными наконечниками или существа, с которым он постарался бы избежать встречи лицом к лицу, держа в руках свой короткий меч.

Между горцами и кочевниками‑степняками был договор. Звездные Люди часто подолгу жили в сшитых из шкур палатках пастухов, обмениваясь с этими вечными скитальцами знаниями об отдаленных местах. И его отец нашел себе жену среди них. Конечно, между родом человеческим и скрывающимися в руинах Чудищами была война не на жизнь, а на смерть. Но Чудища никогда не осмеливались отходить далеко от своих сырых, дурно пахнущих нор в развалинах зданий, и, разумеется, нечего было бояться встречи с ними в такой вот открытой местности! Поэтому он уверенно и безрассудно, пренебрегая опасностью, пошел за Люрой.

След внезапно оборвался на краю небольшого оврага. Ниже, футах в десяти, вокруг заросших зеленым мхом камней пенился набухший от дождя ручей. Люра легла на живот, подтягивая свое тело к краю оврага. Форс упал наземь и спрятался за кустом. Он знал, что лучше не мешать Люре, когда она умело подкрадывалась к своей жертве.

Когда кончик ее коричневого хвоста вздрогнул, он стал следить за трепетанием боков Люры, которые говорили о готовности к прыжку. Но вместо этого шерсть на хвосте вдруг встала дыбом, а плечи изогнулись, словно для того, чтобы затормозить движение уже напрягшихся для прыжка мускулов. Он уловил ее послание замешательства, отвращения и, да, страха.

Он знал, что его зрение лучше, чем почти у всех обитателей Айри, это он доказывал уже много раз. Но то, что остановило Люру, прекратило ее преследование, исчезло. Верно, выше по течению один из кустов все еще покачивался, словно что‑то только что протиснулось сквозь него. Шум воды заглушал все звуки, и хоть он и напрягал свой слух и зрение — ничего не видел и не слышал.

Уши Люры были плотно прижаты к черепу, а глаза превратились в щелки, пылавшие яростью. Но под этой яростью Форс уловил еще одну эмоцию — почти испуг. Большая кошка наткнулась на что‑то такое, что ей показалось очень странным и к чему следовало относиться с подозрением. Приведенный в чувство ее посланием, Форс спустился на дно оврага.