Она подмигнула в ответ:

– Ты тоже совсем не плох. Может, я подожду, пока ты вырастешь…

– О, я не женюсь по крайней мере сотню лет, – ответил он.

Корделия заморгала:

– Ого! Я уже умру к тому времени. – Холодок про shy;бежал у нее по спине. Об этом ей совсем не хотелось думать.

– Простите, но мне пришлось заключить моего бойфренда в Гейтхаус, – вмешалась Ива.

– Но ты хочешь освободить его, – закончил за нее Жак и закрыл глаза. – Он еще находится в обличье волка и опасен для вас.

– Тогда скажи мне, что с ним все в порядке. – Большие карие глаза Ивы расширились и были пол shy;ны надежды. – Или сделай так, чтобы у него все было хорошо.

Жак дотронулся до своих висков:

– Я вижу его. Он один в комнате. Ему это не нра shy;вится, но ему ничего не грозит. Ты все сделала пра shy;вильно, заклинательница.

– О, ну я… – пожала плечами Ива.

Корделия была слегка задета. Да, Ива спасла их, но зачем делать ее центром внимания?

– А мне еще нужно новое сердце, и Ангел хочет вернуться обратно в Канзас, – вставил Ксандр, вы shy;ступая вперед. – Но если серьезно, Жак, что нам де shy;лать сейчас?

Привратник взглянул на Ксандра и крепко пожал ему руку. Это было подобно рукопожатию единомыш shy;ленников или членов клуба Привратников.

– Спасибо, – сказал Ксандр.

– Нет, это я должен поблагодарить тебя, – ответил Жак. – А теперь мне нужно немного побыть одному, чтобы разобраться в ситуации. И привести дом в по shy;рядок. Если это можно так назвать…

Фулканелли лежал неподалеку от Гейтхауса, укры shy;тый собственными чарами.

Колдун закрыл глаза и пожелал, чтобы свежая че shy;ловеческая кожа покрыла его морщинистое, испещрен shy;ное шрамами лицо. В новый мир, который он создаст, он войдет с новым лицом. Если только осуществлению его планов не помешают мальчишка и его приспешни shy;ки. И эта проклятая Истребительница.

– Ты не должен ненавидеть своих врагов, – сказал Гадриус однажды ночью, после того как избил Джакомо до бесчувствия. Он склонился над тюфяком Джакомо и осматривал его раны. – Это роскошь, в которой ты дол shy;жен себе отказать, иначе взорвешься в самый неподхо shy;дящий момент.

Джакомо смотрел в глаза своему жестокому хозя shy;ину, а пальцы сжимали кинжал под грубым одеялом. Только не выдать себя! Если Гадриус заподозрит что-нибудь, то наверняка убьет его.

– Я не сказал, что ненавижу их, – медленно сказал Джакомо, но его голос дрожал. Гадриус засмеялся. По shy;том, не отводя взгляда от лица Джакомо, он откинул одеяло и увидел кинжал.

Джакомо побледнел, но не вскрикнул.

– Молодец, – сказал Гадриус одобрительно. – При shy;ближается время, когда я действительно буду бояться тебя. Но не сегодня вечером, мой мальчик.

Все еще улыбаясь, он размахнулся и ударил Джако shy;мо по лицу.

Через мгновение кинжал был приставлен к шее Джа -комо.

– Есть так много способов мучить свои жертвы, – сказал Гадриус почти тоскливым голосом. - Я их все открою тебе, до того как ты убьешь меня.

Джакомо дрожал и кусал губы, слезы катились по щекам. Но что-то глубоко внутри, то, что, возможно, когда-то было его сердцем, стало твердым, холодным и гордым. Сын Гадриуса будет сильнее, чем Гадриус мог мечтать. Он будет еще беспощаднее и бессердечнее.

Это единственный способ завоевать уважение отца. И единственный способ выжить.

Сейчас, одетый в одежду современного крестья shy;нина, Фулканелли, шатаясь, брел по улице в сторону Бостона, зная – чтобы дальше сражаться, он должен отдохнуть и набраться сил.