– Приятно было пообщаться с вами, – улыбнулась Тина. – Если мне не суждено увидеть Санта-Монику, я хотя бы буду знать, как она выглядит.

– Мне также было приятно побеседовать с такой... совсем загрустившей маленькой девочкой. – Он сжал ее тонкую руку длинными сильными пальцами и посмотрел ей прямо в глаза. – Запомни, что я тебе сказал на мысу, – ты хозяйка своей судьбы. Не упусти свой шанс. Молодость так коротка, нельзя терять время.

Он произнес это мягким, проникновенным голосом, и морщинки вокруг его рта на миг, кажется, стали глубже.

Поддавшись внезапному импульсу, Тина спросила:

– Могу я узнать ваше имя?

На его лице появилась улыбка.

– Ты забудешь о случайном собеседнике, если не навесишь на меня таблички с фамилией?

Девушка убрала прядь волос, упавшую на глаза, и покачала головой:

– Ваше лицо я точно не забуду.

– Джон Трекарел, – тихо представился он.

Это имя ворвалось в ее память как вспышка, мгновенно соединившись с коллекцией изумительных бронзовых изделий, снимки которых она недавно видела в журнале. На одной из этих студийных фотографий рядом со своими творениями был запечатлен и сам мастер.

– Вы – скульптор Джон Трекарел! – воскликнула Тина не столько с благоговением, сколько с изумлением.

Его губы сложились в усмешку, и она увидела в спутнике что-то мальчишеское, он на мгновение словно сравнялся с ней в возрасте.

– А ты не собираешься сказать, как тебя зовут? – подколол он. – Или я должен запомнить тебя как девушку на скале?

Она назвалась, и ей было приятно, что скульптор спросил ее имя.

– До свидания, Тина! – Ее пальцы на долю секунды сжали его руку, потом девушка повернулась и не оглядываясь пересекла торговую площадь. Тине незачем было оглядываться. Его худое, смуглое лицо навек врезалось в ее память.

Как только тетушка Мод легла в больницу, Тина заглянула к дружной семейке, жившей по соседству. Китти, старшая дочь, была прехорошенькой девушкой с кучей поклонников, и, как и следовало ожидать, она придерживалась мнения, что Тине следует почаще показываться на людях.

– Ты по рукам и ногам связана своей занудливой теткой, – без обиняков заявила она. – Молодость вот-вот пройдет. Слушай, приходи к нам в танцевальный клуб в пятницу, я познакомлю тебя с классным парнем!

– Спасибо за предложение, Китти, – улыбнулась Тина, – но в пятницу я должна навестить тетушку Мод.

– Ты могла бы прийти в клуб после больницы, – возразила Китти.

– Я... я подумаю, – ответила Тина, но она знала, что не придет в клуб. Ей не хватало той живости, которая так нравится молодым людям, и она никогда не оказывалась в центре внимания парней. Легкий характер и остроумие тоже нельзя было отнести к числу ее достоинств.

Тина каждый вечер навещала тетушку, приносила ей свежие фрукты, которые покупала у отца Китти. Увы, все это оставалось нетронутым. Но когда Тина однажды предложила отдать что-нибудь женщинам на соседних койках, тетушка Мод отрезала, что у тех есть родственники, которые вполне могут принести им фрукты.

Во вторник вечером лечащий врач тетушки Мод пригласил Тину для беседы. Необходимость в операции стала очевидной, а так как у мисс Мэнсон было сильное сердце, то врач не сомневался в благополучном исходе. Он дружески похлопал Тину по плечу и попросил не беспокоиться, но тетушка Мод была уже в летах, поэтому на сердце у Тины скребли кошки.

По субботам Тина не работала, поэтому с раннего утра она занялась домашними делами. Подвязав волосы шарфом, она орудовала тяжеленным пылесосом тетушки Мод. Комнаты были заставлены темной мебелью, принадлежавшей родителям тетушки Мод, и, вытирая пыль, Тина вспоминала о Китти и о том, в каком виде соседка пришла накануне с танцев: губная помада размазана, щеки горят румянцем.