А потом и Петя, несостоявшийся миллионер и заключенный, захохотал и заявил — что раз пошла такая пьянка…

Стукнул себя в грудь и признался, что абсолютно по той же причине — и с невольной подсказки Веры Антоновны! — пытался подставить Тамару: угробил пастушку со свирелью. И потом чуть не упал со стула, когда Софья Ильинична преподнесла его матери коллекцию фарфора и посетовала, что самая дорогая фигурка — восемнадцатый век — погибла.

А он-то, кретин, лично дергал за нитку!

Маша зябко поежилась, ночь оказалась холодной, несмотря на середину июня. Вот в Крыму…

Маша счастливо хохотнула, мгновенно забывая о собственных неудачах и о Лелькиной гениальности — надо же, даже с вазой и пастушкой угадала! В Машиной голове уже крутилось другое: а сюрприз? Завтрашний сюрприз Томке на дорожку?!

Маша потерла руки в предвкушении Томкиной реакции. И вздрогнула от неожиданности, когда прямо под ее окном остановилась какая-то парочка.

Маша затаила дыхание: Томка со Смуглым. Так вот кто прошел мимо ее окна полчаса назад. А она-то, дуреха, устроила вечер воспоминаний. И это вместо того, чтобы делом заняться.

Все прослушала!

Или не все?

Маша застыла на своем подоконнике, боясь пошевелиться и моля Бога, чтобы ни Томка, ни Смуглый не подняли головы.

Ну не должно ей так не везти. И без того сегодня опозорилась, забыть бы! Не все же несчастья в один день.

Через минуту Маша с сожалением поняла, что ничего интересного не услышит. Эти двое уже прощались. И весьма официально. Как Маша уловила: Электрон уезжал с рассветом. Поэтому и пришел, завтра он Тамару не увидит.

Маша выбрала самую крупную звезду, подмигнула ей и мысленно посоветовала Смуглому: «Да не тушуйся ты! Обними Томку, что ли? Не видишь — девчонка плывет, как кусок масла на огне…»

Но Электрон совету не внял и Томку не обнял. Наоборот — немного отстранился, будто невмоготу ему стало стоять так близко. И видеть блеск Томкиных глаз. Слышать, как она дышит. Чувствовать нежный, чуть горьковатый аромат ее духов. И сквозь него улавливать собственный Томкин запах — запах теплого молока с медом. Понимать — стоит только протянуть руку…

Электрон вдруг сказал резко, неприязненно:

—Поздно я тебя встретил!

—Поздно? — растерянно шепнула Тамара.

«Поздно? — удивилась Маша. Оставила в покое звезду и нашла взглядом странного парня. — Как можно слишком поздно встретить? Для чего поздно?»

—У меня через две недели свадьба.

—Поздравляю…

«Кретин. Вот кретин! Полнейший причем.»

—Ты не понимаешь, — с досадой бросил Электрон. — Она ждет ребенка. Я не могу ее бросить.

—Да, конечно. Не нужно об этом.

Электрон молчал, отвернувшись. Он не знал, что еще можно сказать этой странной, смешной девчонке.

Что никогда не верил в любовь? Что честно отгулял до тридцати — заранее назначенного срока — а потом трезво, холодно выбрал себе жену и будущую мать своих детей?

Ухаживал за ней, носил цветы, дорогие конфеты, водил в рестораны, в театры, знакомился с ее родителями — все, как полагается. И теперь просто обязан жениться. Он не может предать чистую, невинную девочку, уже считавшую себя его женой.

Как глупо! И этот запах, буквально сводящий с ума — молоко с медом, запах его детства, разве люди могут ТАК пахнуть?

Электрон с Тамарой уже ушли, а Маша все сидела и сидела на подоконнике. Почему-то она жалела Электрона, не Тамару.

Поставил парень на своей жизни крест!

Честный, но дурак.

И девку его жаль, любви не узнает.