Серафина, обернувшись к девушке, расхохоталась:

— Рублей? Да куды там! — Она замахала руками. — Рублей! — В голосе ее звучала явная насмешка. — Тысяч сотню, не желаешь ли?

— Раз втемную! — крикнул кто-то за столом.

В ответ воцарилась тишина, а после, минут через несколько, сделался сильный шум, голоса перебивали друг друга. Ни одного слова из этого многоголосия разобрать было невозможно.

— Там что, в преферанс, что ли, играют? — спросила вдруг Агния.

— Ну да, — ответила Серафина. — И барон опять в выигрыше. — Она довольно потерла руки.

— А который из них барон?

— Да вон тот, чернявый. — Женщина указала на мужчину лет тридцати пяти.

— Как его зовут?

— Барон Вольф фон Литке.

— Природный немец? — Агния вгляделась в лицо, в котором, как ей представилось, не было ровно ничего немецкого.

— Да какое там… — возбужденно прошептала Серафина. — Только имя… Хотя кто знает? Может, и немец, только на немца вовсе не похож — ни лицом, ни характером, — подтвердила она предположения Агнии.

В этот момент барон поднял лицо от карт и насмешливо сверкнул глазами на своего визави. Агния подумала, что красавцем его никак нельзя назвать, однако был он столь обаятелен, что даже она, которая открыто последние месяца три заявляла Серафине, будто презирает всех мужчин, не могла устоять и не признать за ним особое преимущество.

— Щедрый… Не мелочный… Денег не считает… Веселый… Во хмелю буен, — шептала тем временем Серафина, перемежая свои слова крупными паузами. — И я думаю, что он шулер.

— Что? — изумилась девушка.

— А что? Ты что ж думаешь, все тут честно играют?

— А разве нет?

— Ну может, кто и честно, — протянула Серафина. — Утверждать наверное не стану, однако… — Она замолчала. — Что тут у меня обманывают — не шутка, а вот что в благородных гостиных благородные господа шулерничают, так вот то диво…

Игра пошла дальше. Надо сказать, что Агния разбиралась в картах и весьма хорошо умела играть в эту игру — в преферанс, которым не брезговал ее папенька и которого не терпела маменька. А посему довольно часто долгими зимними вечерами папенька, они с сестрицей и Савельич, старый дядька Егор Петровича Каверина, сиживали за преферансом. И ежели по началу преимущество было за игроками более старшими, то после верх стала брать Агния, да так ловко, что Егор Петрович только диву давался. Агния насторожила уши и услыхала знакомые восклицания:

— Шестерная в бубнах!

— Большой мизер!

И все такое прочее в том же духе. Агния, неволею привлеченная завораживающим зрелищем игры, будто в забытьи, вышла из-за портьеры и стала наблюдать, как и прочие девицы, бывшие в зале. Наконец, когда все кинули карты, а один из игроков, схватившись за голову, закричал:

— Опять! Опять сел! О-о… «Без» на семи!

— Извольте заплатить, — с усмешкой кивнул ему другой.

Агния перевела дух.

— Что же, господа, кто еще желает сделать ставку? — бархатным голосом спросил барон, взял в руки новую колоду и обвел присутствующих взглядом.

Глаза его скользнули и по Агнии, но, не остановившись, проследовали далее.

После того как господа проиграли каждый кряду по нескольку тысяч, никто не желал рисковать. Но, однако, и прекращать игру не хотелось. Игра сродни болезни, пока последнего не спустишь — ведь не уйдешь.