Равинель искромсал сигарету в черно-белую кучку на стопе. Его так и подмывало схватить за головы обоих якобы соболезнующих супругов и колотить их друг о друга. Убегает!… Как будто Мирей могла куда-то убежать! Мирей, которую он собственноручно закатал в брезент. Это явно заговор. Все они сговорились… Но нет! Жермен слишком глуп. Он бы себя выдал.

— В чем она была? Жермен задумался.

— Погоди!… Она стояла против света. Кажется, в своем сером пальто с меховой отделкой. Да, верно… и в шапочке. Тогда я еще подумал, что она слишком тепло оделась для такой погоды. Этак недолго и простудиться.

— Может, она собиралась на поезд? — предположила Марта.

— Нет. Не похоже. Только вот странно… у нее вроде был вовсе не растерянный вид. Прежде, во время кризисов, она нервничала, раздражалась, плакала по пустякам. А сегодня утром была вроде абсолютно спокойна.

Равинель по-прежнему сжимал кулаки, и Жермен добавил:

— Она славная малышка, Фернан.

Марта гремела кастрюлями за спиной шурина и, проходя мимо, всякий раз повторяла:

— Не беспокойтесь… Я пройду.

Но, несмотря на это, Равинелю то и дело приходилось отодвигать в сторону стул, а каждое движение давалось ему с трудом. На стенных часах с нелепым циферблатом, поддерживаемым двумя обнаженными нимфами, было двадцать минут одиннадцатого. Люсьен, наверное, уже выехала из Манса. В комнатах немного посветлело, но унылое, пасмурное утро, так и не разогнавшее теней по углам, как бы накладывало на стены, мебель и лица тонкий слой пыли.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — неожиданно заявил Жермен.

Равинель вздрогнул.

— Ты думаешь, что она тебе изменяет, да? Дурак! Нет, он, конечно, не разыгрывает комедию, это все искренне!

— Зря ты вдалбливаешь себе в голову подобные мысли. Я-то знаю Мирей. Может, ее иногда трудно понять, но она женщина порядочная.

— Бедный Жермен! — вздохнула Марта, чистя картошку. И это явно означало: «Бедный Жермен! Что ты знаешь о женщинах».

Жермен огрызнулся:

— Мирей? Бросьте! У нее в голове только дом и домашние дела. Достаточно на нее посмотреть.

— Она слишком часто остается одна, — вполголоса заметила Марта. — О, я не упрекаю вас, Фернан. Хочешь не хочешь, но ведь вам приходится разъезжать, а молодой женщине от этого радости мало. Вы, конечно, скажете, что уезжаете ненадолго. Верно. Но отлучка есть отлучка.

— Вот когда я был в плену… — начал Жермен. Ох эта роковая фраза… Теперь он заведется и начнет рассказывать свои истории по десятому разу. Равинель перестал слушать. И ломать голову над случившимся. Он погрузился в глубокую задумчивость. Он как бы раздвоился. Он возвращался в Ангиан, блуждал по пустым комнатам. Если бы в эту минуту кто-нибудь там оказался, он наверняка бы увидел нечеткий силуэт Равинеля. Разве все тайны телепатии разгаданы? Жермен утверждал, что видел Мирей. Но все те — а их легион, кто видел призраки, сначала верили, что перед ними существа живые, облеченные в плоть и кровь. Мертвая Мирей решила явиться перед братом именно в тот момент, когда он, толком еще не проснувшись, не способен был контролировать свои ощущения. Классический случай. Равинель не раз читал о подобных случаях в «Метафизическом журнале», он на него подписывался до женитьбы. Впрочем, эти ее внезапные побеги доказывают, что Мирей обладала данными медиума. Должно быть, она крайне легко поддавалась внушению. Даже и сейчас! Возможно, стоило только внимательно, с любовью подумать о ней, как она тут же материализовалась.

— Что же она тебе сказала? — спросил Равинель.