– Послушай, – начал он из полуоткрытой двери. – Ты этого не сделаешь!

Ева услышала собственный голос. Страх ее не улегся. Отнюдь. Но она продолжала расчесывать волосы, может быть, для того, чтоб скрыть дрожь в руках.

– Я так и подумала, что это ты, – проговорила она спокойно. – Ты что, совсем с ума сошел?

– Нет. Я…

– Шш, ради бога тише!

– Я люблю тебя, – сказал Нед и распростер объятья.

– Ты же мне клялся, что потерял ключ. Значит, опять наврал?

– Не время сейчас ругаться из-за пустяков. Ты что, всерьез выходишь за этого Лоуза?

– Да.

Оба невольно глянули на плотно занавешенные окна. У обоих, видимо, мелькнула одна и та же мысль.

– Неужели нельзя помнить об элементарных приличиях? – сказала Ева.

– Мне не до них. Я тебя люблю.

Он и вправду чуть не плакал. Актерство? Нет, непохоже. На мгновение, по крайней мере, он отбросил свою великолепную самоуверенность и ленивую издевку, с которой относился ко всему на свете. Но это быстро прошло. Нед снова стал самим собой. Он подошел к постели, швырнул на нее шляпу, а сам уселся в кресло.

Ева с трудом сдерживалась, чтоб не сорваться на крик.

– В доме напротив… – начала она.

– Знаю, знаю!

– Что ты знаешь? – спросила Ева. Она повернулась на туалетном стульчике и посмотрела Неду в лицо.

– Старик, сэр Морис Лоуз…

– О? Ну и что же ты про него знаешь?

– Он каждую ночь засиживается допоздна над своей коллекцией или как ее там. И из твоего окна виден его кабинет.

В жаркой спальне пахло хвойным экстрактом и сигаретами. Удобно развались в кресле, перекинув длинную ногу через подлокотник, Нед оглядывал комнату. На лице его все резче обозначалась издевка. Лицо это было не просто красивое; лоб, глаза, очертания рта изобличали человека впечатлительного и не лишенного известной тонкости.

Он оглядывал знакомые стены, обитые темно-красным атласом. Он заглянул во все зеркала. Посмотрел на кровать, где на одеяле покоилась его собственная шляпа. Посмотрел на телефон возле кровати. Посмотрел на сиротливую лампочку над туалетным столиком.

– Они очень добропорядочные, верно ведь? – спросил он.

– Кто?

– Ну эти Лоузы. Если б старикан узнал, что ты принимаешь дорогого гостя в час ночи…

Ева хотела было встать, но снова села.

– Не волнуйся, – грубо сказал Нед. – Я не такая сволочь, как ты думаешь.

– Тогда, пожалуйста, уходи отсюда.

– Я только одно хочу знать, – настаивал он отчаянным голосом. – Зачем? Зачем тебе выходить за этого болвана?

– Потому что, представь себе, я его люблю.

– Чепуха. – Нед отмел ее объяснение с высокомерным спокойствием.

– Ну хорошо, – сказала Ева. – Ты еще долго будешь высказываться?

– Нет, ты это, конечно, не из-за денег, – размышлял он. – Что это с тобой? Ты стала другая.

– Правда?

– Откуда такая святость? Была человек как человек. А с тех пор как познакомилась с этими Лоузами, такой добродетелью заделалась, что куда там Лукреции.

– Правда?

Наступило неприятное молчание. Тяжело дыша, Нед вскочил на ноги.

– И не надоело тебе повторять одно и то же? «Правда, правда»! И нечего мне внушать, будто ты влюблена в этого Тоби! Хватит!

– Нед, послушай, а что ты имеешь против Тоби Лоуза?

– Ничего, просто всем известно, что он надутый болван. Да пусть он хоть распрекрасный, хоть расчудесный – он не для тебя. А вот я для тебя. Ну что, ну что, – заорал Нед, адресуясь к зеркалу, – ну что делать с такой женщиной? – Он выдержал паузу и добавил тоном, который она, увы, прекрасно знала по прежним временам.