Элеонора Раткевич. Таэ эккейр!Найлисский цикл - 1
Пролог
Больше всего на свете Лерметт любил пропадать где‑нибудь. Например, на самой‑пресамой верхушке высоченного дерева. Вот уж оттуда его никакие рыцари не снимут. Не залезут даже. Потому что взрослые и в доспехах. А еще можно затаиться на дне оврага. Или и вовсе утянуться в соседний лес на пару деньков. Там его просто никто не найдет. Разве только собаки… так смешно смотреть, как они кружат по лесу, а голову задрать и на дерево посмотреть нипочем не догадаются. А если все‑таки учуют – точно потеха начинается: как примутся на ствол наскакивать, как возьмутся облаивать! Можно подумать, не принца нашли, а белку… вот глупые! Уже потом, когда отец вместо своры борзых начал посылать в лес одного Дичка, игра стала гораздо интереснее. Дичок никогда не взлаивал на горячий след, не тявкал, не поскуливал. Он всегда напрыгивал на Лерметта неожиданно. И не гавкал во всю глотку, призывая дурацких рыцарей. Нет, Дичок ни за что не стал бы так предавать приятеля. Он просто хватал принца зубами за шкирку, закидывал на спину и неизменно доставлял хохочущего мальчишку к воротам замка. Так гораздо лучше, чем угрюмо ковылять домой под опекой усталых от двухдневного шляния по лесу рыцарей. – Медведь‑шатун, – неизменно говорил в таких случаях отец. – Медвежонок‑шатуненок. Лерметт в таких случаях неизменно же приосанивался, взглядывал украдкой в большое полированное зеркало – и всякий раз огорченно сникал. Нет, ну какой же он медведь? Тощий, встрепанный… ни виду, ни силенок. Так, котишка недокормленный. Отец, тот и в самом деле на медведя похож – мощный, кряжистый. Плечи широченные – сразу видать, сколько лет доспехи носит. А вот Лерметту не повезло. Он не в отца удался, а в маму… нет‑нет, он любит маму, он ничего такого сказать не хотел… ну, такого… которого… а все‑таки лучше бы ему было в отца пойти – как он будет кольчугу надевать, такой хлипкий? Кость узкая, легкая… котишка и есть. – Какой же я медведь? – горестно спрашивал Лерметт, шмыгая носом. – Медведь‑медведь, – смеялся отец. – Самый настоящий. Ведь вот же и волк клыки показывает, и собака рычит, и кот когти выпускает. По всякому зверю понять можно, сыт он и доволен или злится и хочет напасть. Что лев, что тигр… и только у медведя на морде не написано, какую шкоду он учинить вздумал. В точности как у тебя. Лерметт обижался окончательно. – Но это даже хорошо, – добавлял отец. – Для принца это очень даже хорошо… а для короля тем более. Вспомнив шутливые отцовские подначки, Лерметт только улыбнулся. Почитай, одиннадцать лет минуло с тех пор, как велись эти разговоры… или даже чуть больше? Странно, с чего бы ему вдруг на память пришла та, совсем было уже позабытая шутка? Медвежонок‑шатуненок… Давешний медвежонок вырос – но никак уж не медведем. Скорее диким котом или даже леопардом – поджарым, прыгучим и дерзким. А вот шатуном… да, шатуном он как был, так и остался. Ничего не поделаешь – лучше всего принц Лерметт чувствует себя не в замковой библиотеке, не в тронной зале и даже не на площадке для фехтования, а в дороге. Какой бы она ни была – пешей или конной, трудной или легкой… пусть бы и скучной! Для кого угодно скучной – но только не для него. Лерметт никогда не скучал в пути. Вот и сейчас он дышал легко и привольно – все‑таки дорога взяла свое. А ведь на сей раз ему, против обыкновения, отчего‑то не хотелось уезжать. Такая отчего‑то тяжесть на сердце… да правду сказать, повод у поездки премерзкий. Потому и кошки на душе скребут – еще бы! Лерметт на месте этих воображаемых кошек не только устроил бы из гостеприимно распахнутой души когтедралку, но и зашелся бы гнусным истошным мявом. |
