— Девочка моя… — прошептал он, потом поймал скакавшего по одеялу черного котенка. — Скажи, о ком ты думаешь, глядя на него?

— Ни о ком.

— Ну и неправильно. Он очень напоминает Присси: такой же ласковый и загадочный, — поди догадайся, о чем он думает!

— Смотри-ка, — и тебя тоже занимают мысли о Присси!

— Меня занимают мысли обо всех хорошеньких девушках, — голос Фергюссона выражал полную беззаботность. — Милая, ты обещаешь мне не плакать до моего возвращения?

— Клянусь! — торжественно подняла руку Брижитт и, не выдержав, рассмеялась.

Когда мужчина не может догадаться, о чем думает девушка, он начинает предпринимать определенные усилия для того, чтобы об этом узнать, и она начинает интересовать его все больше и больше. «Глупости! — пыталась себя урезонить Брижитт. — Присси занимает Фергюссона не больше, чем любая другая женщина. Хотя она могла затеять эту возню с новым платьем не столько ради Ги, сколько ради него. Впрочем, ревность — всего лишь следствие моего прежнего неподвижного состояния.» Она блаженно откинулась на подушки и слегка пошевелила пальцами своих оживших ног. «К тому же Присси — девушка практичная. Зачем ей может понадобиться летчик, не имеющий состояния, да еще и женатый, когда в нее без памяти влюблен Ги — единственный наследник семейства Темплеров?» И Брижитт отбросила бесплодные размышления, решив воспользоваться своим одиночеством для того, чтобы заняться своими ногами.

Во второй половине дня она тоже предпочитала остаться без посторонних и заранее попросила Эллен пройтись по магазинам и купить ей шерстяной пряжи, чтобы она могла закончить вязать свитер для Сарры.

Дети вернулись с прогулки в полдень. Сарре раньше всех удалось проникнуть в комнату матери. Она тут же присела на корточки и принялась скакать, как лягушка, уморительно квакая. Никки, вошедший вслед за нею, бросился к ней и вцепился ей в волосы. Присси подскочила к ним и разняла дерущихся детей.

— Никки! Я просто в отчаянии, миссис Джи! Сегодня мальчик просто невыносим!

— Ты портишь всем такое прекрасное утро! — упрекнула Брижитт своего сына, угрюмо и пристыжено стоявшего рядом с кроватью. — Что с тобой, Никки? Почему ты так поступил со своей сестрой?

— Потому что она изображает жабу, а я ненавижу жаб!

— Странно! Где же вы умудрились обнаружить жабу? Не думаю, что это так просто сделать в Лондоне.

Слезы выступили на глазах Никки, его губы дрожали.

— Жаба была у Клементины, — зарыдал он. — Она засунула ее мне за шиворот. Она была холодная и противная, как улитка! Мама, я их очень боюсь!

— Опять Клементина! — медленно произнесла Брижитт. — Присси, среди детей, играющих с ними в парке, есть девочка по имени Клементина?

— Он называет Клементиной каждую девочку, которая ему не нравится. Я не знаю, что с этим можно поделать, миссис Джи.

— По-моему, — вдруг вмешалась Эллен, — взрослым очень легко создавать свои теории для объяснения детских страхов. Вот только как поймешь, верные ли они? Думаю, мальчуган называет Клементиной не какую-то девочку, а именно свой собственный страх. Весь вопрос в том, что или кто ему этот страх внушает! В любом случае, мы должны точно выяснить, что же это такое, — а уж потом подумаем, как нам быть! С вашего разрешения, миссис Джи, сегодня вечером я сама поведу детей гулять в парк.

Холодная тень пробежала по лицу Присси.

— Если вы мне больше не доверяете…

— Да ну что вы, Присси! Я в любом случае уже попросила Эллен после обеда пойти за покупками; дети не помешают ей, а потом они прогуляются по парку.