Теодосия чувствовала себя нехорошо, и когда Табита предложила пойти с нею на базар, я с радостью согласилась. Естественно, мы говорили об ее новости.

— Может показаться жестоким, что я сейчас чувствую облегчение, но я не могу иначе, — сказала она. — В любом случае, для него это была не жизнь, Джудит. Большую часть времени он не осознавал, кто он такой.

— Не думаю, что вам стоит упрекать себя в том, что вы чувствуете облегчение, — заверила я.

— И все же, мне как-то неловко. Я все ломаю голову, что еще можно было бы сделать.

— А что вы могли сделать?

— Не знаю. Но я была счастлива только тогда, когда могла забыть о его существовании, а это — нехорошо.

Я взглянула на нее. Она выглядела иначе — моложе, — и ее красота засияла с новой силой.

Мы проходили мимо лавки, в которой раньше работала Ясмин. Старик снова сидел на ее месте. Он поднял голову и увидел меня. Я знала, что он хотел по привычке пробормотать: «Да пребудет с тобой Аллах!», но потом передумал и снова углубился в свою работу.

Мы направились дальше. Когда проходили мимо предсказателя, он заговорил с нами. Табита села на коврик.

— С плеч снят огромный груз, — проговорил он. — Вы счастливы так, как не было уже очень давно.

Он поднял взгляд на меня и похлопал по коврику с другой стороны от себя.

— Вы любимы. Вам следует уезжать — далеко, в страну дождей. Вы будете жить в радости, потому что вы любимы, и бремя не лежит более на ваших плечах.

Табита покраснела.

Я подумала: он имеет в виду Тибальта. Тибальт любит ее, и она любит Тибальта, и она свободна… но теперь несвободен он. Почему они не подождали еще немного? Ему не следовало спешить с женитьбой ради…

Предсказатель перевел взгляд на меня.

— Возвращайтесь, леди, — сказал он. — Летучая мышь вьется над вами. Она вьется, как большой ястреб, леди. Она выжидает.

— Спасибо, — ответила я. — Мое будущее всегда одно и то же. Но я надеюсь, скоро эта летучая мышь куда-нибудь все же улетит.

Он не понял меня. Мы положили монетки в его плошку и ушли.

— Ну конечно он такой же, как цыгане у нас в Англии. Они предсказывают то, что, по их мнению, произведет наибольшее впечатление, — проговорила Табита.

— Ну меня его предостережения уже не впечатляют. Но они очень расстраивают Теодосию.

— Мировоззрение этих людей сильно отличается от нашего. Ему присущ мистический подход. Они всегда утверждают, что у человека есть некий выбор, и поэтому он в состоянии избежать ударов судьбы…

— А вот этот предсказатель всегда советует мне уезжать домой. Странно… Мне непонятно, почему. Я хороший клиент. Он ведь потеряет меня, если я всерьез восприму его предостережения, разве не так?

— Пожалуй.

— Но, по крайней мере, он не ошибся по поводу бремени, которое вы сбросили с плеч. Думаю, ему передают сведения о нас, и он использует их в своих предсказаниях.

— Это меня не удивило бы, — согласилась Табита.

Эван подошел ко мне, когда я сидела на террасе. Мне всегда нравилось сидеть там в одиночестве и смотреть на закат. Меня потрясало, как может такое быть — вот солнце сияет на небе, а вот спустя мгновение оно исчезает, и мир почти сразу погружается во тьму. Я с тоской вспоминала долгие сумерки дома, когда постепенно становилось все темнее, и вечер наступал как-то неохотно.

— Я рад, что застал вас одну, Джудит, — сказал Эван. — Хотел поговорить о Теодосии.

— Как она себя чувствует сегодня?

— Сильно угнетена.