— Позвольте, я помогу вам забраться туда, — сказал он.

— Вы уверены? — начала я. — Я никогда здесь раньше не была.

— Ваш муж только-только обнаружил это место.

— Но что это за дыра?

— Увидите. Давайте руку.

Я ступила внутрь и оказалась на верхней ступеньке какой-то лестницы.

— Позвольте мне помочь вам, и мы спустимся вниз.

— Тибальт там?

— Вы все увидите. Здесь есть фонари. Я зажгу их, и мы сможем взять по одному…

— Странно, что вы, человек, который здесь впервые…

— Видите ли, леди Трэверс, я тут немного обследовал территорию. Ваш муж был ко мне очень добр.

— Значит, они знали об этом месте, да?

— О да. Но полагаю, они решили, что его не стоит исследовать — до недавнего времени. — Он вручил мне фонарь, и я увидела ступени, высеченные в скале. Лестница делала поворот — и мы очутились перед полуоткрытой дверью.

— Ну вот, — сказал Хардинг, — мы и пришли. Я пойду вперед, хорошо?

Тибальт не упоминал это место. Наверняка, оно найдено совсем недавно. Но в последнее время я сторонилась всех. Я ничего не могла с собой поделать — хотя я и не могла собраться с силами и поговорить о своих подозрениях, но в то же время вести себя так, словно они не существовали.

Мы оказались в небольшом помещении — не больше восьми футов высотой. Увидев впереди ступени, я направилась туда. И позвала:

— Тибальт, я здесь!

Я оказалась в следующей камере, которая была больше, чем та, из которой я пришла. Здесь было очень холодно. Во мне шевельнулся страх.

— Тибальт! — крикнула я. Голос мой звучал довольно пронзительно. — Здесь есть кто-нибудь? — спросила я. Потом оглянулась. Я была одна. — Мистер Хардинг, — проговорила я. — Это какая-то ошибка. Тибальта здесь нет.

Ответа не последовало. Я спустилась по лестнице. Вошла в меньшую камеру. Там Хардинга тоже не оказалось. Я снова подошла к отверстию. Было совершенно темно. Дверь закрыта.

— Мистер Хардинг, где вы? — позвала я.

Ответа не последовало.

Я подошла к двери. На ней не было ни ручки, ни засова — ничего, что помогло бы открыть ее. Я толкнула дверь. Пыталась потянуть ее на себя. Но она оставалась закрытой.

— Где вы, мистер Хардинг? Где вы?

Никто не ответил. Только глухое эхо моего голоса. И тогда я поняла, что значит, когда мурашки бегают по телу. Словно тысячи мелких насекомых. И волосы встали дыбом у меня на голове. Я вдруг с ужасом осознала: я здесь совсем одна, и только Леопольд Хардинг знает, что я здесь.

Но кто он такой? Зачем он это сделал? У меня снова разыгралось воображение. Это было совершенно бессмысленно. Он только на минутку вышел. Он сейчас вернется. Зачем приезжему, просто знакомому, запирать меня в гробнице?

Я пыталась успокоиться. Подняла фонарь повыше и посмотрела кругом… на ступени, высеченные в скале, на стены камеры. Тибальт должен быть где-то здесь. Он сейчас появится. А потом я припомнила свои подозрения в отношении Тибальта. Может ли так случиться, что он попросил привести меня сюда… чтобы самому от меня избавиться? Но зачем ему было посылать на это дело Леопольда Хардинга? Кто он такой, этот Леопольд Хардинг? Почему Тибальт сам не привел меня сюда? Потому что не хотел, чтобы кто-то видел, как он идет сюда вместе со мной? А когда я не вернусь…

Нет, это глупость, настоящее безумие!

Кто угодно может сойти с ума, если его закрыть в гробнице. Я поставила фонарь на землю и ударила кулаками в дверь. Она не поддалась. Как она закрывается? Леопольд Хардинг, казалось, только толкнул ее — и она открылась, когда мы входили сюда.