Слабо улыбнувшись, она добавила:

— Наверное, из-за скорого закрытия правила сегодня соблюдались не так строго, как обычно.

— Какие еще правила? — спросил граф.

— Полковник Беркли сказал мне, что в ассамблее были запрещены все азартные игры — и в карты, и в кости. А сегодня вечером некоторые леди и джентльмены играли в экарте.

Немного замявшись, Жизель проговорила:

— А я не знала… что мне делать.

— Что ты этим хочешь сказать? — осведомился граф.

— Полковник Беркли предложил, чтобы я тоже поиграла, и, конечно, я начала отказываться, но он и слышать ничего не пожелал. Он сказал мне: «Я буду вашим банкиром. Всем известно, что когда прелестная дама играет в первый раз, то непременно выигрывает!» Жизель развела руками.

— Я не сумела ему отказать, он был так настойчив. И потом я решила, что если буду слишком упорно отказываться, то мистер Линд подумает, что я не настолько… богата, как… ему сказали.

— Я могу понять твое затруднение, — согласился граф.

— Я выиграла, — продолжила рассказ Жизель. — Или, по крайней мере, так мне сказал полковник. Но на самом деле я так толком и не поняла смысл игры.

— И сколько же ты выиграла?

— Десять гиней.

Жизель обеспокоенно посмотрела на графа.

— Что мне теперь делать? Он не позволил мне отказаться взять деньги. Мне показалось бессмысленным устраивать из-за этого сцену: ведь мистер Линд считает меня такой богатой!

— И что же ты сделала? — с любопытством спросил граф, которому вся эта ситуация казалась весьма забавной.

— Я принесла эти деньги с собой, — ответила Жизель.

Она положила свой маленький атласный ридикюль на одеяло перед графом.

— Я не вижу тут никаких проблем, — сказал он. — Деньги эти принадлежат тебе, хотя я и подозреваю, что полковник проявил щедрость потому, что имеет некоторое представление о твоем затруднительном положении.

— Я не хочу… ничем быть обязанной… полковнику. Мне не нужны его… благодеяния!

В словах Жизели послышались какие-то странные нотки, которые заставили графа пристально посмотреть на нее. Однако он сдержал вопрос, который уже вертелся у него на языке, и вместо этого спокойно ответил:

— Эти деньги, несомненно, твои, Жизель. И я не сомневаюсь, что они могут очень тебе пригодиться.

— Я хочу отдать их… вам, милорд, — сказала она. — Вы потратили столько денег… на мои наряды. И вы были так ко мне добры.

Секунду граф ошеломленно смотрел на нее, а потом медленно проговорил:

— Ты действительно пытаешься вернуть мне мои деньги столь оскорбительным для меня образом?

— Н-нет… нет, пожалуйста, не сердитесь, я не хотела обидеть вас! — умоляюще воскликнула Жизель. — Но ведь это такая большая сумма, а я никогда не смогу расплатиться с вами за все, чем я вам обязана.

— Ты ровным счетом ничем мне не обязана, — твердо ответил граф. — Ты оказываешь мне немалую услугу — пусть даже при этом ты и сама извлекаешь из этого пользу. Сегодня Генри сказал мне, что мисс Клатгербак глубоко разочарована тем, как ведет себя Джулиус. Ему представляется, что она оскорблена и вскоре собирается уехать из Челтнема. Когда это произойдет, наш маскарад будет окончен.

С этими словами он взял крошечную атласную сумочку, встряхнул ее, прислушался к тому, как звенят в ней тяжелые монеты, и вручил обратно Жизели.

— Рассматривай это как бенефис в награду за твое великолепное исполнение роли.