— Сомневаюсь, чтобы он умел заказать хороший обед. Он в еде не разбирается, но денег потратит наверняка очень много, — раздраженно заметил граф. — Дураки всегда думают, что если блюдо дорого стоит, то оно должно оказаться вкусным. Но мы с тобой, Жизель, знаем, что это не так.

— Я научилась здесь, у вас, очень многому, — ответила она. — Я всегда ценила хорошую еду, но не разбиралась в таких тонкостях, как соусы и приправы. Теперь я понимаю, как зависит качество блюд от того, правильно ли они приготовлены и удачно ли сочетаются в них различные продукты.

— Есть еще очень много вещей, которым я хотел бы тебя научить, — отозвался граф.

Жизель взглянула ему в лицо и хотела было сказать, что ей очень многому хотелось бы научиться, но слова замерли у нее на губах.

В глазах графа она прочла какое-то новое выражение, которое не смела бы назвать даже мысленно… Но сердце у нее вдруг отчаянно забилось, и ей показалось, что к горлу ее подступила какая-то жаркая и сладкая волна, которая помешала ей говорить.

Они молча смотрели друг на друга. А потом словно откуда-то очень издалека до них донесся звук открываемой двери — и в гостиную вошел Генри Сомеркот.

Граф Линдерст и капитан Сомеркот высадили Жизель у «Плуга» около восьми часов вечера.

Она провела время в их компании, пока они обедали, и принимала участие в разговорах. Генри Сомеркоту удалось рассмешить ее рассказами о том, как герцог Веллингтон целый день гоняет его со всевозможными поручениями и как этот великий человек любит находить для всех окружающих самые немыслимые дела.

Внушительный фасад «Плуга» тянулся вдоль Хай-стрит. Граф сообщил Жизели, что эта гостиница по своим размерам превосходила все остальные постоялые дворы города.

— Конюшня при «Плуге» рассчитана на сто лошадей, — сказал он, — и кроме того, тут есть несколько каретных сараев, над которыми расположены голубятни. И даже свои амбары для зерна.

Жизель узнала, что в гостинице было несколько больших залов, которые сдавались в аренду под вечера и балы. И именно там полковник проводил заседания своего комитета.

Невысокие потолки, узкие коридоры и ведущие куда-то небольшие лестнички создавали неожиданное ощущение уюта. Жизель была совершенно очарована «Плугом».

Ее несколько удивило то, что, когда она приехала, Джулиус не встретил ее внизу, у дверей. Однако о ее приезде были предупреждены и сразу же провели на второй этаж гостиницы.

Сопровождавший ее слуга распахнул дверь и объявил:

— Леди, которую вы ожидали, сэр!

Входя в комнату, Жизель сразу же увидела в центре ее накрытый стол. Она была крайне удивлена, когда вдруг заметила, что Джулиус Линд был в комнате не один.

Пока он склонялся, чтобы поцеловать ей руку, она увидела, что на нем надет вечерний костюм, однако хоть Джулиус считал, по всей видимости, что выглядит щегольски, но до безупречной элегантности графа ему было очень и очень далеко.

«Это потому, что он слишком озабочен своим внешним видом и костюмом, — сказала себе Жизель. — А у графа все получается естественно и непринужденно. Точно зная, какие вещи ему идут, он надевает их и уже о своей внешности больше не думает».

Девушка напомнила себе, насколько важным должен был стать этот вечер, и, заставив себя не думать о графе, сосредоточилась на происходящем.

— У меня для вас сюрприз, — сказал Джулиус. — Мы сегодня вечером не будем одни по той простой причине, что мистер Септимус Блэкетт настоял на том, чтобы играть роль дуэньи.

Выражение лица у Джулиуса было пренеприятным и говорил он почему-то развязным тоном и довольно невнятно.