Как только переговоры окончились, владелец табуна пригласил путешественников к себе на обед. За время обеда его сыновья должны были привести лошадей с пастбища. Путешественники вошли в урасу. Лучи дневного света, преломляясь вверху на светло‑желтых берестяных стенах, приобретали характерный оттенок. Но несмотря на это, внизу царил полумрак, хотя на каменном очаге, устроенном в виде углубления в земле, горел огонь. Над огнем на деревянных жердях висели котел и чайник, от которых вились клубы пара; на рожне жарился кусок мяса с приятным для голодных путешественников запахом.

Как только в урасу вошли путешественники, находившиеся там женщины стыдливо спрятались в углу, бросая на гостей любопытные взгляды. Около очага, в своеобразной колыбели, лежал ребенок, укрытый меховым одеялом, привязанным к ее деревянным бокам. Стоя рядом с колыбелью, косматый пес широким языком слизывал липкий жир, блестевший на круглом личике ребенка. Собаку никто не отгонял, да и ребенок не проявлял никаких признаков неудовольствия по поводу столь бесцеремонного обращения. Лица всех других якутов тоже блестели от жира, потому что холод, господствующий во все времена года в якутских жилищах мешает частому мытью, а натирание всего тела жиром является местным обычаем. Вокруг стен урасы находились низкие скамьи, покрытые шкурами, на которых днем сидели, а ночью спали. Каждый обитатель урасы, как и каждый гость, в зависимости от своего положения, располагался на заранее назначенном месте. У входа, с левой стороны, как правило, садились менее значительные гости. У самого очага были места почетных гостей или родных. Перед их лавкой стоял небольшой столик, над которым висела полочка с иконами. Несколько поодаль находилась скамья хозяев, сзади нее были места молодежи и наемных работников.

Хозяин указал путешественникам на почетные места. Видимо, это был довольно богатый человек, потому что пожилая женщина поставила перед ним затирку из муки, миску с жареной говядиной, костный мозг и язык, который у якутов считается лакомством. На столе появился также кирпичный чай и жбаны с кумысом, облегчающим пищеварение после жирной еды.

Хозяин и его домашние стали подсовывать гостям яства, наливали кумыс и приглашали всех присутствующих отведать еды. Якуты считают еду общим достоянием, поэтому они никогда не берут с собой запасов продовольствия. Повсеместно господствующий среди них старый обычай возлагает на каждого якута обязанность бесплатно угощать путешественников.

Порядком проголодавшийся Томек с аппетитом поглощал куски мяса, несмотря на то, что оно было наполовину сырое. Одновременно он с опаской следил за якутами, которые, усевшись вокруг надетой на рожон говядины, отрезали от нее кусок поджаренного мяса и брали его в зубы, отрезая ножом у самого рта мелкие кусочки. При каждом таком движении ножа Томеку казалось, что они могут отрезать себе носы. Однако ничего подобного не произошло. Удовлетворив свой голод, хозяин присоединился к гостям и стал угощать их кумысом. Это значило, что он предлагает свою дружбу. Для полноты церемониала он подарил Смуге как руководителю экспедиции, свой нож с рукояткой из бивня мамонта[53] и получил от путешественника взамен индийский кинжал.

Довольный хозяин поставил на столике «симир» – кожаный мешок с кумысом – и стал наполнять жбаны свежим, слегка пенящимся напитком.

Сын хозяина стал играть на «хамисе». Это единственный музыкальный инструмент якутов. Играющий берет его в рот и языком, а также зубами регулирует звуки пружинки, находящейся в железной рамке.

Якуты чрезвычайно общительны, поэтому хозяин, хотя и не очень хорошо понимал русский язык, все время расспрашивал гостей о новостях из широкого мира. Когда не менее общительный боцман упомянул о путешествиях по многим морям, на лице хозяина появилось выражение недоверия.