— И это мы проверим.

— Однако не скажете ли вы мне, наконец, в чем дело?

— Пока это невозможно, но как только мы во всем убедимся, вы все узнаете. Где проживает Эмманюэль де Риву?

— Откуда мне знать! Наши встречи были редкими, а разговоры короткими. Иногда он приходил, не известив меня, запирался с Пейли, и они о чем-то подолгу разговаривали.

— Когда Пейли исчез, вы были дома?

— Нет, из-за приступа подагры мне пришлось покинуть город и несколько дней провести в своем загородном доме в Витри.

— Так, значит, он оставался один на улице Арлэ?

— Разумеется. Крестница поехала со мной, у Депла собственное жилье в городе, точнее, в новом предместье, на улице Эшикье, неподалеку от бывшего дворца Меню-Плезир, где теперь размещаются мебельные склады.

— Следовательно, вам неизвестны обстоятельства его отъезда?

Николя хотел узнать, был ли произведен арест по всем правилам. Догадавшись о причинах его настойчивости, Бурдо навострил уши.

— Однако, сударь, — пошел на риск Николя, — квартальный комиссар утверждает, что его арест произвел большой шум. Кареты, факелы, кони, целый полк солдат, крики, вопли! Настоящий скандал!

Леруа побагровел и, не выдержав, взорвался.

— Но… Но… да, все прошло именно так… И пошло все к черту!

— Такова участь всех лжецов. Так что же вам известно, господин Леруа?

— А вам? Легко выдавать себя за эмиссаров господина де Сартина, однако очень странно спрашивать о том, что вы и сами должны знать!

— Сударь, подобный ответ не сулит вам ничего хорошего, кроме того, что может привести вас в Бастилию, в самую холодную камеру. Поверьте мне, лучше вам рассказать нам все и облегчить душу, пока есть время!

С этими словами он достал из кармана камзола «письмо с печатью» и помахал им перед носом несчастного часовщика.

— Смотрите. Вот подпись Амло де Шайу, министра королевского дома, и пустые строчки, которые следует заполнить. Все произойдет так быстро, что вы не заметите, как окажетесь в камере без окон раньше, чем раскаетесь в собственных недомолвках. Прислушайтесь к моему совету и не задавайтесь лишними вопросами; если вам что-то кажется странным, помните, что речь идет о государственной безопасности. Когда сопротивление бесполезно и, я бы даже сказал, преступно, самое мудрое — вести себя как положено верному и послушному подданному его величества. Пролейте немного света на справедливое дело.

Удрученный часовщик повиновался.

— Не знаю, по какой причине, но арест приказали обставить очень шумно.

— Спасибо, господин Леруа, вы честный человек. Теперь мы поговорим с вашей крестницей и с вашим работником. Прошу вас указать инспектору Бурдо, где он может их найти. А вас я прошу пока удалиться к себе.

— Здесь у меня небольшая комнатка, где я произвожу свои испытания. Я иду туда.

Открыв позади себя дверь, замаскированную под деревянную панель, Леруа удалился. Бурдо, переговорив с Николя, устремился в дебри дома. Николя наблюдал за оживленной улицей до тех пор, пока в комнату не вошла молодая женщина, поразившая его своей строгой красотой. Светлые волосы, стянутые в узел, открывали лицо, на котором сияли голубые глаза с фиалковым отливом. На ней было светлое платье из вышитого шелка, на плечи накинута косынка. Она смущенно терла руки, счищая с них железные опилки, сыпавшиеся ей на подол. Неотрывно глядя в глаза Николя, она неловко поклонилась ему.

— Сударь, простите, что пришлось явиться к вам в таком виде…

Она с досадой посмотрела на свои руки.

— …я как раз шлифовала тонкую деталь. Надо сказать, я иногда помогаю своему крестному отцу, ибо его зрение оставляет желать лучшего.