Чезаре догнал ее уже у лестницы в холле.

— Я полагаю, вы на меня очень рассердились, — насмешливо сказал он.

— У меня по отношению к вам нет никаких чувств, — холодно отпарировала она, поднимаясь на первую ступеньку лестницы и изо всех сил стараясь выглядеть гордой и неприступной.

Однако подошвы ее босоножек были мокрые после прогулки на катере, а каменные ступеньки лестницы слишком гладкими — их отполировало само время. Ее нога соскользнула, Эмма неловко оступилась и упала бы, не будь позади нее графа, готового предотвратить несчастный случай.

Он подхватил девушку, и она спиной почувствовала тепло его мускулистого, сильного тела. Его руки удерживали ее так некоторое время, крепко сжимая, и ноги ее стали подкашиваться. Никогда еще в своей жизни Эмма не переживала такого всплеска сексуального желания, и по учащенному дыханию мужчины она поняла, что это соприкосновение их тел не оставило и его равнодушным. Если бы она повернулась сейчас к нему, — Эмма была в этом уверена, — он бы поцеловал ее, а она вряд ли смогла бы сопротивляться такому искушению.

Эмма сбросила его руки, и граф резко отступил. Не оборачиваясь, она быстро поднялась по лестнице, и биение сердца громом раздавалось у нее в ушах.

Глава 5

Чезаре вышел из офиса Марко Кортины, находившегося в самом центре Фондако деи Тедески, главного почтамта Венеции. Он шагал, прокладывая себе дорогу сквозь шумную, не исчезавшую даже в часы сиесты толпу туристов, полностью слившись с нею и оставаясь незамеченным, что его вполне устраивало. Граф не имел ни малейшего желания привлекать внимание к своей персоне в этой части Венеции.

Он перешел по мосту Риальто в другую часть города и направился по боковым улочкам и аллеям к площади Сан-Марко, где обещал встретиться с Челестой в одном из открытых кафе в одиннадцать часов. Чезаре бросил взгляд на часы — было уже почти одиннадцать.

Челеста выразила желание посетить несколько магазинов, что освободило его от обязанности сопровождать ее в городе. Это оказалось очень кстати: графу срочно нужно было повидаться с Марко и передать ему необходимую информацию, а подходящий предлог посетить Фондако никак не подворачивался.

Чезаре вновь подумал о том, как глупо было с его стороны позволить гостям бабушки остаться в палаццо, когда так много поставлено сейчас на карту. Но воспитание не позволяло ему вести себя грубо, и, кроме того, оказалось, что их присутствие в палаццо не так уж неприятно. Не говоря уж о значительных денежных активах Челесты.

Он сомневался в том, что кто-либо может поверить в его равнодушное отношение к планам графини женить его на богатой и очаровательной вдовушке, а попытка продемонстрировать свой интерес к падчерице не имела успеха.

Вспоминая тот полдень, который он провел с Эммой два дня назад, Чезаре вновь и вновь проклинал себя. Он поступил глупо, даже по-идиотски, и добился лишь того, что разрушил ту хрупкую дружбу, которая зарождалась между ним и этим ребенком.

Ребенком? Он задумался. Не было ничего детского в этом мягком, теплом и податливом теле, которое он прижал к себе, подхватив девушку на ступеньках. Он тогда явственно ощутил трепетную дрожь юной плоти и, вспоминая свою реакцию, честно признался себе, что при других обстоятельствах вполне мог бы ради развлечения заняться Эммой всерьез.

Это была настоящая, уже оформившаяся молодая женщина, но ей не хватало утонченности. Трогательное сопротивление чувствам, которые он мог в ней пробудить, удивительным образом растрогало его, и граф решил еще раз повторить свой эксперимент с Эммой.

Челеста была совсем другая, очень красивая и очень богатая, да и разница в возрасте между ней и графом была не так уж велика — они принадлежали к одному поколению. Чезаре догадывался, что она вполне готова ускорить процесс их знакомства, переведя его в нечто более серьезное.