Он помнил все, что касалось Эммы: зелень ее глаз, густоту мягких, шелковистых волос цвета спелой пшеницы, стройный изгиб ее юного тела и чувственные, прекрасно очерченные губы. Он презирал себя за эти мысли, но это мало помогало. Воспоминания оставались, мешая ему спать, а сознание того, что она совсем рядом, всего в нескольких ярдах от него, будоражило его чувства. Он дал себе слово никогда больше не прикасаться к Эмме, постоянно твердил, что не имеет значения, какой женственной она кажется, ведь она еще ребенок, но ему хотелось видеть ее вновь и вновь, говорить с ней, наблюдая, как ее бледные щеки покрываются очаровательным теплым румянцем. Нет, он не может позволить Марко подвергнуть ее жизнь опасности, как бы ни были важны их дела.

Чезаре повернулся к хозяину кабинета и привалился спиной к оконной раме.

— Это нехорошо, Марко, — сказал он, тяжело вздохнув. — Я не могу сделать этого.

— Но почему? Ты что, действительно любишь эту вдову?

— Нет. — Ответ Чезаре был краток.

— Тогда в чем дело? Дорогой граф, надеюсь, вас не интересует эта девочка? Полагаю, она несколько молода для вас!

— Если и так, тебя это не касается, — резко ответил граф. — Между прочим, Марко, она не ребенок. Но кем бы она ни была, я не хочу отвечать за то, что ее жизнь подвергается опасности!

— Хорошо, хорошо! Тогда гони их из палаццо, или я возьму ответственность на себя! Чезаре, уже ничего нельзя остановить. И ты это прекрасно знаешь!

Граф кивнул.

— Я должен подумать, как действовать дальше, — сказал он, вздыхая. — Моя бабушка не из тех, кого можно обмануть какой-нибудь старой сказкой. Нужен подходящий предлог, но я пока не могу его найти.

Этим вечером граф вновь повел Челесту в казино, а Эмма с Антонио отправились на музыкальный фестиваль. Графиня же решила пораньше лечь спать.

Поздно вечером, когда граф с Челестой возвращались в палаццо в гондоле, фонарик которой мерцал, как маяк в ночи, Челеста вновь предприняла атаку на своего спутника.

— Разве это не романтично? — прожурчала она, крепче прижимаясь к графу, как только они расположились на мягких сиденьях.

Чезаре слегка поморщился — неловкое движение Челесты вызвало боль в еще не зажившей руке. Но Челеста не заметила этого, упорно стремясь к своей цели.

— Дорогой, — продолжала она, — не кажется ли вам, что мы должны серьезно обсудить наши отношения? Мы с Эммой находимся здесь уже три недели, и я думаю, мы с вами довольно хорошо успели узнать друг друга, чтобы сделать вывод, что нашему браку не грозит полное фиаско.

Чезаре задумчиво наклонил голову, и Челеста поняла это как знак согласия.

— Кроме того, мне всегда хотелось выйти замуж в июле, и я не вижу никаких препятствий этому.

Чезаре покачал головой, но ничего не ответил. Челеста полностью была удовлетворена.

— А теперь, — жарко прошептала она, — поцелуйте меня, Видал!

Чезаре наклонился к ней и приблизил свои губы к ее лицу, почему-то испытывая странное чувство отвращения.